МойФанфик

Тронный зал Кантерлотского замка, некогда сияющий символ величия Эквестрии, теперь был пропитан холодом, что пробирал до костей, несмотря на полуденный свет, струившийся сквозь высокие витражные окна. Разноцветные стёкла, изображавшие восхождение Селестии и Луны на трон, их победы над Хаосом и триумфы дружбы, отбрасывали зловещие тени на мраморный пол, где осколки фарфоровых чашек хрустели под копытами, словно кости павших героев. Липкие пятна пролитого травяного чая блестели в лучах солнца, напоминая слёзы, застывшие на щеках скорбящего. Воздух был тяжёлым, пропитанным едким запахом горелой ткани и угасающего огня — отголосками трансформации Селестии в Дейбрейкер, что оставила за собой лишь разрушение. Шкатулка Фларри стояла на круглом столе, её нежная мелодия давно затихла, будто оплакивая крах гармонии, что некогда наполняла этот зал теплом и светом.

Луна ворвалась в зал, её звёздная грива сияла, как ночная буря, готовая разразиться молниями, глаза горели слезами, что текли по её щекам, оставляя блестящие дорожки на тёмно-синей шерсти. Её копыта дрожали от удара, что она получила в спальне Селестии, когда сестра, объятая яростью и болью, отшвырнула её телекинезом. Луна шатнулась, её грива вспыхнула, звёзды в ней пылали, как сверхновые, готовые взорваться от переполнявшей её муки. Её голос, хриплый и надломленный, разорвал тишину зала, как клинок, вонзающийся в плоть:

— Селестия… она… она окончательно стала Дейбрейкер!

Луна задрожала, её тело сотрясалось от рыданий, что вырывались из неё, как крики раненого зверя. Она сжала копыта, её глаза сияли болью, что раздирала её душу.

— Она объявила Солнечную Империю! Моя сестра… она потеряна, она больше не та, кого мы знали!

Зал взорвался хаосом. Крики ужаса и ахи смешались с резким звоном упавших подносов, что грохнулись на пол, рассыпая остатки пирогов и кексов. Стражники у дверей вздрогнули, их золотая броня звякнула, копья дрогнули в копытах, а лица побледнели от шока. Слуги, что суетились у стен, замерли, их глаза расширились от ужаса, а шёпоты сливались в тихий гул, полный страха и неверия. Воздух задрожал от напряжения, словно само пространство не могло вынести тяжести этих слов.

Рэйнбоу Дэш сорвалась с места, её крылья хлопнули с резким звуком, что разрезал воздух, как удар молнии. Её радужная грива сияла в лучах витражей, а глаза пылали смесью ярости и непонимания, что кипели в ней, как буря, готовая обрушиться на мир.

— Что?!

Её голос дрожал от шока, полный гнева и страха. Она зависла в воздухе, её крылья трепетали, а грива развевалась, как знамя перед битвой.

— Солнечная Империя? Это что, война?! Селестия спятила, окончательно сошла с ума?!

Искорка уронила свиток, что держала в копытах, её рог мигнул фиолетовым светом, лицо побледнело, как мрамор под её ногами. Она сжала копыта, её голос был полон паники, что сжимала её горло, как стальная петля:

— Дейбрейкер…

Она выдохнула это слово, её глаза сияли страхом, что отражался в каждом её движении.

— Это конец гармонии, конец всего, что мы знали! Если Селестия пала, Кантерлот — это ловушка, западня, из которой нет выхода!

Она вскочила, её копыта застучали по полу, и она крикнула, её голос сорвался от напряжения:

— Мы должны бежать, сейчас же, пока не стало слишком поздно!

Каденс шагнула вперёд, её розовая шерсть потускнела, знак сердца на боку мерцал слабо, как угасающий огонёк. Её глаза, полные слёз, сияли отчаянием, что раздирало её сердце, но голос оставался твёрдым, полным решимости, что горела в ней, как последняя искра:

— Искорка права!

Её копыта стучали по мрамору, звук был резким, как выстрел.

— Дейбрейкер… она не пощадит никого, ни друзей, ни семью. Мы должны спасти Фларри, Стива, всех, кто нам дорог! Кристальный Город — единственное безопасное место, единственная крепость, что может устоять!

Шайнинг Армор выпрямился, его золотая броня звякнула, когда он стиснул зубы, рог сиял голубым светом, готовый вызвать щит в любую секунду. Он ударил копытом по полу, звук был как удар молота, и его голос гремел, полный командирской мощи:

— Двигаемся, все!

Его глаза пылали решимостью, что не терпела возражений.

— К карете, немедленно! Мы уходим в Кристальный Город, и мы уходим сейчас! Разделимся, чтобы не терять ни секунды!

Он махнул копытом, указывая на двери, и добавил, его голос стал тише, но полным тревоги:

— Пегасам приготовиться к взлёту, страже — обеспечить коридор!

Пинки Пай всхлипнула, её розовая грива поникла, слёзы текли по щекам, оставляя мокрые дорожки, но её глаза вспыхнули огнём решимости, что горел в ней, как пламя, неподвластное шторму.

— Я найду Флаттершай и Фларри!

Её голос дрожал, но был полон силы, что вырывалась из неё, как буря.

— Они в саду, я знаю, они там, прячутся!

Она рванулась к двери, её копыта застучали по мрамору, грива мелькнула, как розовый вихрь, что несётся сквозь хаос.

Рарити, её шёлковый платок намок от слёз, выпрямилась, её изящная фигура казалась особенно хрупкой в этом хаосе, но глаза сияли смесью страха и решимости, что боролись в её душе.

— Я… я не оставлю Стива.

Она выдохнула эти слова, её грива дрожала, как листья на ветру, а голос был полон надрыва, выдававшего её боль.

— Он ранен, он один… мы должны спасти его!

Она сжала копыто, слёзы блестели на её щеках, как бриллианты, что падают в пыль.

Искорка подхватила свиток, её рог сиял ярким фиолетовым светом, что пульсировал в такт её сердцебиению, голос был полон отчаяния, но решимости, что горела в ней, как маяк в ночи:

— Я с тобой, Рарити!

Её глаза пылали, полные слёз, что она пыталась сдержать.

— Каденс, пойдём! Стив… Надо забрать его отсюда!

Она повернулась к Луне, её голос смягчился, полный сострадания, что переполняло её сердце:

— Луна, держись… мы справимся, мы не оставим тебя одну, не оставим Стива, не оставим Эквестрию.

Луна стояла неподвижно, как статуя, её грива сияла, звёзды в ней пульсировали, как сердца, что бьются в унисон с её болью. Слёзы текли по её щекам, оставляя тёмные дорожки, а глаза были пустыми, полными муки — за сестру, что стала монстром, за Стива, чьё исчезновение разорвало её сердце, за Эквестрию, что трещала по швам, как старый корабль в шторм. Она не ответила, её копыта дрожали, а голос был шёпотом, что растворялся в воздухе, как дым:

— Селестия… Стив… всё рушится, всё, что я любила, всё, за что боролась…

Она сжала глаза, слёзы хлынули сильнее, и она добавила, шёпотом, что был полон отчаяния:

— Я не могу… я не вынесу этого… не снова…

Спайк подбежал к ней, его маленькие когти стучали по мрамору, зелёные глаза сияли страхом и надеждой, что боролись в нём, как свет и тьма.

— Луна, ты… ты с нами, да?

Его голос дрожал, как струна, что вот-вот порвётся.

— Мы не дадим всему этому… просто пропасть, мы не сдадимся, правда?

Он протянул когтистую лапу, его чешуя блеснула в свете, но Луна не двигалась, её взгляд был погружён в себя, как звёзды, что тонут в бездне.

Шайнинг махнул копытом, его голос был как удар молота, что разбивает тишину:

— Хватит слов, время на исходе!

Он рявкнул, его броня звякнула, когда он развернулся к выходу.

— Пинки — за Флаттершай и Фларри! Рарити, Искорка, Каденс — за Стивом! Остальные — ко входу, готовим карету! Пегасам приготовиться к взлёту, немедленно!

Он рванулся к дверям, Рэйнбоу и Спайк бросились за ним, их копыта гремели по мрамору, как барабанная дробь перед битвой.

***

Пинки Пай мчалась по коридорам замка, её грива развевалась за ней, как розовый шлейф, слёзы высохли на её щеках, а глаза горели решимостью, что вырывалась из неё, как пламя. Каменные стены коридоров, украшенные гобеленами с изображениями звёзд и солнца, дрожали от её шагов, а свет факелов отбрасывал длинные тени, что плясали, как призраки прошлого. Она ворвалась в сад, где розовые кусты дрожали под порывами ветра, их лепестки осыпались на землю, как слёзы земли, а воздух был пропитан сладким ароматом цветов, смешанным с горечью надвигающейся беды. Флаттершай и Фларри сидели у фонтана, чья вода струилась тихо, почти беззвучно, как будто и она оплакивала крах мира. Флаттершай пряталась за своей длинной розовой гривой, её крылья прижались к бокам, а глаза были полны слёз, что катились по её щекам, оставляя мокрые пятна на каменной скамье.

— Пинки… что… что случилось?

Её голос дрожал, как лист на ветру, а копыта нервно перебирали край её платья.

— Селестия… это правда? Это всё правда?

Она всхлипнула, её плечи вздрагивали, а взгляд был полон страха, что сковал её сердце.

Фларри, её аметистовая шерсть потускнела, сжимала копыта, её большие глаза блестели слезами, что готовы были хлынуть в любой момент.

— Где Стив?

Она всхлипнула, её крылья затрепетали, как у раненой птицы, что не может взлететь.

Пинки обняла их обеих, прижав к себе, её голос был тёплым, полным любви, но твёрдым, несмотря на слёзы, что всё ещё блестели в её глазах:

— Девочки, всё будет хорошо, я обещаю!

Она вытерла щёки копытом, её грива слегка оживилась, как будто надежда вернулась в её сердце.

— Пойдём, Шайнинг ждёт нас, мы уходим, сейчас же, в безопасное место!

Она потянула их за копыта, её шаги были быстрыми, решительными, и они поспешили за ней, их копыта застучали по каменным плитам сада, что казался теперь чужим и враждебным.

***

Они добрались до внутреннего двора замка, где карета, запряжённая четырьмя пегасами в серебряной броне, стояла у ворот, готовая к взлёту. Пегасы ржали, их крылья трепетали, отбрасывая тени на булыжники, а гривы развевались на ветру, что предвещал бурю. Небо над Кантерлотом потемнело, тучи сгущались, как предвестники беды, а далёкий гул грома смешивался с ржанием коней и звоном брони. Шайнинг, Рэйнбоу и Спайк уже были там, Шайнинг отдавал приказы стражникам, его рог сиял голубым светом, готовый вызвать щит в любую секунду.

Рэйнбоу зависла над каретой, её крылья гудели, голос был резким, полным нетерпения:

— Быстрее, пегасы, шевелитесь!

Её грива вспыхнула в лучах солнца, что пробивались сквозь тучи.

— Нам надо сваливать отсюда, пока Дейбрейкер не спалила весь замок!

Она оглянулась на Шайнинга, её глаза сияли тревогой, что она пыталась скрыть за бравадой.

Спайк сжал когти, его маленькое тело дрожало от страха, что он не привык показывать, его зелёные глаза сияли, полные беспокойства:

— Это… это безумие, полное безумие.

Его голос дрожал, как струна.

— Селестия… как она могла? Как она могла стать такой?

Он сглотнул, его взгляд метнулся к небу, где тучи сгущались, как тени надвигающейся судьбы.

Но тут Искорка, Рарити и Каденс вернулись, их копыта стучали по булыжникам двора, лица были бледными, как полотно, а глаза полны шока и ужаса. Искорка споткнулась, её свиток упал на землю, раскрывшись, и страницы затрепетали на ветру, а её голос сломался, полный отчаяния:

— Стив… он пропал!

Её рог мигнул фиолетовым светом, слёзы блеснули на её щеках.

— Мы обыскали его комнату, лазарет, коридоры… его нигде нет! Кровать пуста, следы ожогов на простынях, кровь… но он исчез, как будто его никогда и не было!

Она всхлипнула, её плечи вздрагивали, а магия дрожала, как пламя свечи на ветру.

Рарити рухнула на колени, её грива намокла от слёз, что текли по её щекам, как река, что вышла из берегов.

— Это… это невозможно!

Её голос дрожал, полный неверия и боли.

— Он был ранен, он не мог уйти сам, не с такими ожогами! Кто-то… или что-то забрало его, украло его у нас!

Она сжала платок в копытах, её глаза сияли ужасом, что сковал её сердце.

Каденс сжала копыто, её голос был полон муки, слёзы капали на землю, оставляя тёмные пятна:

— Его… его не было, ни следа, ни знака.

Она шептала, её глаза потемнели, полные страха и беспомощности.

— Ожоги… они не зажили, они были слишком серьёзными. Кто-то забрал его, но кто? И зачем?

Она всхлипнула, её крылья прижались к бокам, как у раненой птицы.

Фларри, стоявшая рядом с Флаттершай, вскрикнула, её маленькие крылья затрепетали, слёзы хлынули из её глаз, как водопад.

— Стив!

Её голос сорвался, полный детской боли и отчаяния.

— Нет… он обещал, он не мог уйти, он не мог бросить меня!

Она упала на землю, её копыта дрожали, а глаза сияли, полные слёз, что затуманивали мир вокруг.

Флаттершай обняла её, прижав к себе, её голос был тихим, полным слёз, что она пыталась сдержать, но не могла:

— Фларри… мы… мы найдём его, я обещаю.

Её грива дрожала, а глаза выдавали страх, что сковал её сердце.

— Мы не оставим его, мы вернём его, как бы трудно это ни было.

***

Луна, стоявшая у дверей, задрожала, её грива вспыхнула, как чёрная буря, что вот-вот обрушится на мир. Слёзы текли по её щекам, её голос был низким, полным боли, что раздирала её изнутри, как острые когти:

— Селестия… ты предала нас всех, предала меня, предала Стива, предала Эквестрию…

Она шептала, её копыта сжались, а глаза загорелись голубым светом, что сиял, как лёд, острый и холодный.

— Стив… он пропал, его нет, и я… я не могу его найти, не могу спасти…

Её грудь вздымалась, звёзды в гриве пылали, как клинки, что готовы вонзиться в сердце врага.

Тьма, что жила в ней с дней Найтмер Мун, шевельнулась, как яд, что медленно растекается по венам, питаясь её болью — болью за сестру, что стала монстром, за Стива, чьё исчезновение разорвало её сердце на куски, за Эквестрию, что трещала по швам. Но сильнее всего её терзала любовь — любовь к Стиву, что расцвела в её сердце, как звезда в ночи, нежная и яркая, и теперь эта любовь горела, как пламя, что пожирает всё на своём пути. Она любила его, любила его грубость и цинизм, что скрывали его силу, его нежность, что он показывал только ей в тихие моменты, когда они были вдвоём, его голос, что успокаивал её, как шёпот звёзд. И теперь он пропал, раненый, возможно, умирающий, и она не могла его найти, не могла защитить, не могла спасти.

— Стив…

Луна прошептала его имя, её голос дрогнул, слёзы хлынули сильнее, и она сжала копыта, её магия вспыхнула, как чёрная молния.

— Я не могу потерять тебя, не могу… ты нужен мне, ты… ты стал частью меня, частью моего сердца…

Она всхлипнула, её тело сотрясалось от рыданий, что вырывались из неё, как крики раненого зверя.

— И Селестия… она забрала тебя, она забрала всё…

Её глаза закрылись, а тьма, что жила в ней, поднялась, как волна, что накрывает берег, пожирая всё на своём пути.

Её шерсть потемнела, рог сиял, как лёд, что замораживает всё живое, крылья расправились, тени закружились вокруг неё, как вихрь. Найтмер Мун возвышалась, её грива пылала, как чёрное пламя, звёзды в ней сияли, как кинжалы, что готовы вонзиться в сердце врага. Её голос гремел, как гром, полный ярости и отчаяния, что раздирали её душу:

— Дейбрейкер!

Её глаза сияли, как два ледяных клинка, полных ненависти и боли.

— Ты отняла у меня сестру, ты отняла Стива, ты отняла всё, что я любила! Я объявляю тебе войну, предательница, и я не остановлюсь, пока не верну их, пока не уничтожу тебя!

Она взлетела, её крылья разорвали воздух, и рванулась к западу, где горизонт алел, как кровь, что проливается в битве.

Каденс бросилась вперёд, её рог вспыхнул розовым светом, голос сорвался от отчаяния:

— Луна, нет!

Слёзы текли по её щекам, как реки.

— Вернись, умоляю, не уходи в эту тьму, не дай ей поглотить тебя!

Она попыталась схватить её магией, но Найтмер Мун была быстрее, её силуэт растворился в небе, как тень, что исчезает с закатом.

Рэйнбоу рванулась за ней, её крылья гудели, как двигатели самолёта, голос гремел, полный отчаяния:

— Луна, стой!

Но Найтмер Мун исчезла в облаках, её крик эхом разнёсся по небу, как предвестие бури, что надвигалась на Эквестрию.

***

Искорка сжала свиток в копытах, её глаза пылали решимостью, слёзы высохли, оставив на щеках лишь солёные дорожки. Она выпрямилась, её голос был твёрдым, как сталь, что выкована в огне:

— Мы не остановим её, не сейчас.

Её рог сиял, полный магии, что пульсировала в ней, как сердце.

— Но Стива… мы найдём его, чего бы это ни стоило. В Понивилле есть Элементы Гармонии, и они могут помочь нам, дать нам силу, что нам нужна!

Она посмотрела на Пинки, Рарити и Рэйнбоу, её глаза сияли верой, что не угасала даже в этот тёмный час.

Пинки подскочила, её грива вспыхнула, как розовое пламя, голос звенел от решимости:

— В Понивилль!

Её глаза блестели, полные надежды, что горела в ней, как звезда.

— Мы найдём Стива, мы спасём его, и Луну, и Селестию, и всех!

Она подпрыгнула на месте, её копыта застучали, как барабаны, что зовут к бою.

Рарити выпрямилась, её грива сияла, как драгоценный камень, голос был полон решимости, что пробивалась сквозь страх:

— Мы не бросим его, не оставим его в беде.

Её копыта стучали по мрамору, звук был твёрдым, как её воля.

— И не дадим Эквестрии пасть во тьму. Понивилль — наш шанс, наша надежда, и мы воспользуемся им, чего бы это ни стоило.

Шайнинг стиснул зубы, его рог сиял щитом, что окутал карету, голос гремел, как приказ на поле битвы:

— Все в карету, немедленно!

Броня звякнула, когда он запрыгнул внутрь.

— Кристальный Город — единственное убежище, единственная крепость, что может устоять! Пегасы, взлёт, сейчас же!

Он махнул копытом, и пегасы в серебряной броне заржали, их крылья загудели, поднимая карету в воздух.

Фларри всхлипывала, её маленькие крылья дрожали, глаза сияли страхом, что сковал её сердце, Флаттершай обнимала её, прижимая к себе, её голос был тихим, полным слёз:

— Всё будет хорошо, Фларри.

Но её собственные слёзы текли по щекам, выдавая её боль.

Шайнинг смотрел вперёд, его глаза были твёрдыми, как камень, Каденс сжимала копыто, её магия окутывала Фларри, пытаясь успокоить её. Но Искорка, Пинки, Рарити и Рэйнбоу переглянулись, их глаза пылали решимостью, что горела ярче любого огня. Искорка кивнула, её рог мигнул, и она сказала, голос был как сталь:

— Мы не бросим Стива, не оставим его в беде. И не оставим Понивилль без защиты, без надежды.

Рэйнбоу ухмыльнулась, её крылья хлопнули, грива сияла, как радуга:

— Прости, Шайнинг, но мы идём своим путём!

Её голос был полон дерзости и решимости.

— Мы найдём Стива и вернём его, чего бы это ни стоило!

Пинки подпрыгнула, её голос звенел от радости, что прорывалась сквозь слёзы:

— За Стива! За Понивилль! За дружбу, что сильнее любой тьмы!

Её глаза блестели, как звёзды.

Рарити выпрямилась, её грива сияла, как драгоценный камень, голос был полон решимости:

— Мы найдём его, и вернём гармонию в Эквестрию.

Её копыта стучали, как барабаны.

— Мы не сдадимся, не сейчас, не когда всё на кону.

Они выпрыгнули из кареты, их силуэты мелькнули в воздухе, пегасы заржали, Шайнинг крикнул, его голос был полон тревоги:

— Стойте, вернитесь!

Но они исчезли, их фигуры растворились в облаках, направляясь к Понивиллю, где их ждала надежда, что всё ещё теплилась, как последняя искра в угасающем костре.

Карета мчалась к Кристальному Городу, рассекая небо, а Кантерлот остался позади, окутанный тенью Солнечной Империи, что нависла над ним, как чёрная туча, готовая обрушиться ливнем огня и крови.