МойФанфик

Тронный зал Кантерлотского замка был пропитан жаром, словно само солнце решило спуститься с небес и выжечь всё живое. Воздух дрожал от зноя, исходящего от мраморного пола, усеянного осколками фарфоровых чашек и крошками кексов, что хрустели под копытами, как сухие листья. Витражи, некогда сиявшие яркими красками, теперь отбрасывали тусклый, почти зловещий свет, окрашивая пол в багровые и фиолетовые тона, что напоминали закат над полем битвы. Образы солнца и луны, выгравированные на стёклах, казались насмешкой над тем, что только что произошло — над тем, как свет превратился в тьму, а гармония — в хаос. Запах горелой ткани, едкий и удушливый, смешивался с металлическим привкусом крови, что сочилась из ран Стива, и слабым ароматом лаванды, что всё ещё витал от свечей, догоравших в углах зала, как последние искры надежды.

Стив лежал без сознания, его тело — израненное, обожжённое, с кожей, что покраснела и покрылась волдырями, словно его окунули в кипящее масло. Лохмотья кимоно, некогда тёмно-синего, с узорами созвездий, тлели, обнажая его грудь и плечо, где кожа пузырилась и трескалась, как пересохшая земля. Знак лунного месяца на правой руке и солнце на левой мерцали слабым, почти угасающим светом, будто последние угли в погасшем костре. Его дыхание было прерывистым, грудь вздымалась с трудом, каждый вдох сопровождался хриплым стоном, что эхом отдавался в тишине зала.

Луна стояла на коленях рядом с ним, её звёздная грива дрожала, как ночное небо, затянутое тучами. Её глаза, полные слёз, что катились по щекам, оставляя блестящие дорожки, сияли отчаянием, что разрывало её сердце на части. Она протянула копыто к Стиву, но замирала в дюймах от его кожи, боясь прикоснуться, боясь причинить ему ещё больше боли.

— Стив… пожалуйста, держись… не уходи… — шептала она, её голос был сломанным, полным муки, что резала её душу, как острый клинок. Она всхлипнула, её копыто дрогнуло, и она добавила, голос стал тише, почти неслышным: — Я не могу потерять тебя… не могу…

Искорка, её рог сиял пурпурным светом, что пульсировал в такт её сердцебиению, шагнула вперёд, её глаза сверкали тревогой, что сжимала её горло, как стальная петля. Она телекинезом подняла Стива, её магия окутала его тело мягким, но настойчивым светом, пытаясь удержать его, но он не шевелился, его голова запрокинулась, волосы прилипли к потному лбу, а лицо исказилось от боли, что не отпускала его даже в беспамятстве.

— Каденс, помоги мне! — крикнула Искорка, её голос дрожал, как струна, натянутая до предела, готовая лопнуть в любой момент. — Надо перенести его в комнату! Его ожоги… они слишком серьёзные, они не заживают, как обычные раны!

Каденс, её сердце на боку мерцало розовым светом, что казалось бледным в сравнении с её обычным сиянием, кивнула, её рог зажёгся тем же розовым светом, полным любви и сострадания. Она присоединила свою магию к магии Искорки, и вместе они подняли Стива, его тело плавно поплыло над полом, как лодка по тихой воде, но даже в этом движении чувствовалась тяжесть его состояния.

— Держись, Стив, — шептала Каденс, её голос был тёплым, но полным боли, что раздирала её изнутри, как острые когти. Она стиснула зубы, её глаза блестели слезами, что она пыталась сдержать, но они всё равно катились по её щекам, капая на мрамор. — Мы тебя не бросим, не оставим одного, ты слышишь? Мы с тобой, всегда с тобой.

Шайнинг Армор, его броня звякнула, когда он шагнул к ним, его рог мигнул розовым светом, готовый вызвать щит, если понадобится защитить их.

— Я с вами, — сказал он, его голос был твёрдым, полным решимости, но в его глазах мелькал страх, что он редко показывал, страх за друга, за брата, что лежал перед ним, истекая кровью. Его копыта стукнули по полу, звук был резким, как выстрел. — Пойдём, быстрее, пока не стало хуже!

Они двинулись к двери, Стив висел в их магии, его тело качалось, как маятник, голова запрокинулась, а руки безвольно свисали, словно у марионетки, чьи нити оборвались. Рэйнбоу Дэш зависла над ними, её крылья хлопали, поднимая лёгкий ветерок, что шевелил осколки на полу.

— Как это вообще произошло?! — рявкнула она, её голос был резким, полным ярости и непонимания, что кипели в ней, как буря. Её грива вспыхнула, как радуга в грозовом небе. — Селестия, что ты натворила? Как ты могла… как ты могла сделать это с ним? Он же твой друг, он же часть нас!

Пинки Пай, её розовая грива поникла, став плоской, как мокрая тряпка, всхлипывала, прижимая кекс к груди так сильно, что он раскрошился, рассыпаясь по её копытам.

— Это… это не должно было случиться… не должно… — сказала она, её голос был тонким, полным отчаяния, что рвалось из неё, как плач потерянного ребёнка. Она шмыгнула носом, слёзы текли по её щекам, капая на пол, и добавила, её глаза сияли болью: — Стив… он же наш друг, он же такой хороший, он починил шкатулку Фларри, он… он не заслуживает этого…

Рарити, её платок дрожал в копытах, отступила назад, её глаза расширились от ужаса, что сковал её сердце, как ледяная рука.

— Это кошмар… просто кошмар… — выдохнула она, её голос был сломанным, полным неверия, что это всё происходит на самом деле. Её плечи вздрагивали, а платок намок от слёз, что она пыталась вытереть, но они всё равно текли. — Селестия… как она могла? Как она могла причинить ему боль? Это… это не она, это не может быть она…

Спайк, стоя у стола, сжал когти так сильно, что они впились в дерево, оставляя глубокие борозды.

— Она… это была не она, — пробормотал он, его голос дрожал, как лист на ветру, и он добавил, шёпотом, что был едва слышен: — Это… Дейбрейкер… она взяла верх, она… она внутри неё, как Найтмер Мун была в Луне…

Искорка, Каденс и Шайнинг вынесли Стива из зала, их копыта стучали по мрамору, магия мерцала, отражаясь в витражах и создавая призрачные тени на стенах. Они вошли в его комнату, где кровать с шёлковым балдахином стояла у окна, свет падал на мраморный пол, отбрасывая золотые блики, что танцевали на стенах, как воспоминания о лучших временах. Осторожно опустив Стива на кровать, Искорка наклонилась над ним, её рог зажёгся ярче, пурпурный свет окутал его ожоги, пытаясь исцелить их, но кожа не бледнела, волдыри не исчезали, кровь продолжала сочиться, как будто раны отказывались поддаваться магии.

— Давай, Стив… — шептала Искорка, её голос был полон отчаяния, пот выступил на её лбу, стекая по вискам, а магия текла из неё, как вода из пробитого сосуда. — Пожалуйста, исцелись, пожалуйста, дай мне помочь тебе… — Но ожоги оставались, красные и гневные, словно насмехаясь над её усилиями.

Каденс, её рог сиял розовым светом, присоединила свою магию, её свет был мягким, полным любви и заботы, что она вкладывала в каждое заклинание, но ожоги не поддавались, кожа продолжала пузыриться, кровь текла, и она ахнула, её голос сломался, полный ужаса:

— Это… не обычные ожоги, — выдохнула она, её глаза сияли страхом, что сковал её сердце, как мороз. — Магия Дейбрейкер… она блокирует исцеление, она… она проклята, как огонь, что не гаснет…

Шайнинг стиснул зубы, его копыто ударило по полу с глухим стуком, что эхом разнёсся по комнате, как далёкий гром.

— Проклятье, — буркнул он, его голос был хриплым, полным ярости, что он не мог выплеснуть. Его глаза пылали гневом и беспомощностью, что раздирали его изнутри. — Нам нужен кто-то сильнее, кто-то, кто может противостоять этой магии… Селестия или Луна… но Селестия… — Он замолчал, его взгляд стал тёмным, как грозовая туча, и он добавил, шёпотом: — Она сама это сделала.

Искорка покачала головой, её грива прилипла к шее от пота, голос был полон отчаяния, что сжимал её горло, как стальная петля:

— Селестия… она в шоке, она не сможет помочь, а Луна… — Она посмотрела на дверь, её глаза потемнели, полные боли, и добавила: — Луна нужна ей сейчас, она не может оставить её одну, не после того, что произошло.

***

В тронном зале Селестия всё ещё стояла на коленях, её белая шерсть потускнела, словно покрылась пеплом, радужная грива дрожала, как листья на ветру, а глаза были полны слёз, что текли по её щекам, капая на мрамор и оставляя тёмные пятна, как следы её вины. Она смотрела на пол, где остались следы огня — чёрные, обугленные полосы, что тянулись к ней, как обвинение.

— Что я… натворила… — шептала она, её голос был шёпотом, сломанным, полным муки, что раздирала её изнутри. Она сжала копыта, её тело сотрясалось от рыданий, что вырывались из неё, как крики раненого зверя. — Стив… я не хотела, я не могла… это была не я, это… это она, это Дейбрейкер… — Её голос оборвался, она задрожала, как лист, что вот-вот сорвётся с ветки, и упала на пол, её крылья распластались по мрамору, как сломанные знамёна.

Луна бросилась к ней, её звёздная грива вспыхнула ярче, глаза сияли болью и любовью, что переполняли её сердце. Она упала на колени рядом с сестрой, её копыта обняли её, прижимая к себе, как мать прижимает ребёнка, что потерялся в темноте:

— Сестра, это не ты, это была не ты! — крикнула Луна, её голос дрожал, слёзы текли по её щекам, капая на гриву Селестии. — Ты вернулась, ты с нами, ты сильнее её, ты всегда была сильнее! Пожалуйста, не вини себя, не уходи в эту тьму!

Рэйнбоу Дэш приземлилась рядом, её крылья дрожали, голос был резким, но полным заботы, что она редко показывала:

— Селестия, ну же, вставай! — сказала она, шагнув ближе, её грива качнулась, отбрасывая тень на пол. Её глаза сияли решимостью. — Мы знаем, ты не хотела этого, мы знаем, что это была не ты! Стив… он будет в порядке, мы поможем ему, правда? Ты же не бросишь нас, не бросишь его!

Пинки Пай шмыгнула носом, её глаза блестели от слёз, что она пыталась вытереть копытом, но они всё равно текли.

— Мы… мы поможем Стиву, и тебе, Селестия… ты же наша принцесса, наша подруга… — сказала она, её голос был тихим, полным надежды, что дрожала в воздухе, как слабый огонёк. Она сжала кекс в копытах, её грива слегка оживилась, и добавила, улыбаясь сквозь слёзы: — Мы всё исправим, вместе, как всегда!

Рарити вытерла платок, её голос дрожал, но в нём звучала решимость, что пробивалась сквозь страх:

— Это… это был кошмар, но мы справимся, как всегда справлялись, — сказала она, прижав платок к груди. Её глаза сияли верой. — Мы с тобой, Селестия, мы не оставим тебя одну, не дадим тебе упасть.

Спайк сжал когти, его голос был хриплым, полным эмоций, что он не привык показывать:

— Селестия, ты… ты не она, ты не Дейбрейкер, — сказал он, шагнув вперёд, его чешуя блеснула в свете. Его глаза сияли уверенностью. — Мы верим в тебя, всегда верили и всегда будем верить.

Но Селестия не слушала их. Она медленно встала, её копыта дрожали, грива поникла, как увядшие цветы. Игнорируя их слова, их мольбы, она шатнулась к двери, её шаги были тяжёлыми, будто мрамор тянул её вниз, будто каждое движение давалось ей с трудом, как будто она несла на себе весь вес мира. Луна рванулась за ней, её голос сорвался, полный отчаяния:

— Сестра, подожди! Не уходи, умоляю! — крикнула она, её копыта стучали по полу, грива развевалась, как звёздный шлейф. — Мы разберёмся, вместе, как всегда! Ты не одна, ты никогда не была одна!

Селестия обернулась, её глаза вспыхнули золотым светом, голос стал низким, почти рычанием, полным боли и гнева, что кипели в ней, как буря:

— Оставь меня, Луна! — крикнула она, толкнув сестру телекинезом, её рог сиял золотым светом, что обрушился на Луну, как волна. — Я… я не могу быть здесь, не могу смотреть вам в глаза, не после того, что я сделала!

Луна вскрикнула, её тело отлетело назад, грива вспыхнула, как звёзды, что падают с неба. Она пролетела через зал, врезавшись в трон с глухим ударом, что эхом разнёсся по залу, как раскат грома. Трон качнулся, её копыта скользили по мрамору, грива упала на лицо, закрывая её глаза, полные слёз.

— Селестия… не уходи… пожалуйста… — ахнула она, её голос сломался, полный боли, что раздирала её изнутри.

Селестия замерла на миг, её глаза расширились, полные ужаса от того, что она сделала, но затем она отвернулась, шатаясь, и вышла из зала, двери хлопнули за ней с громким стуком, что разнёсся по замку, как последний гвоздь в крышку гроба. Луна осталась лежать на полу, её дыхание было тяжёлым, слёзы капали на мрамор, оставляя тёмные пятна, как следы её горя. Рэйнбоу бросилась к ней, её крылья хлопнули, поднимая ветер, что шевельнул занавески.

— Луна! Ты цела? — крикнула она, её голос дрожал от беспокойства, глаза сияли страхом, что она редко показывала. — Скажи что-нибудь, пожалуйста!

Пинки подскочила, её слёзы текли, голос был высоким, полным отчаяния:

— Луна, не плачь, пожалуйста! — всхлипнула она, обнимая её, прижимая к себе, как мать прижимает ребёнка. — Мы… мы всё исправим, мы найдём способ, обещаю!

Рарити упала на колени рядом, её платок намок от слёз, голос дрожал, как струна, что вот-вот порвётся:

— Это… это слишком… но мы с тобой, Луна, мы не оставим тебя одну, — сказала она, сжав копыто Луны. Её глаза сияли верой, что дрожала, как огонёк свечи на ветру.

Спайк подбежал, его когти стучали по полу, глаза сияли решимостью, что горела в нём, как пламя:

— Луна, вставай! Мы не дадим Селестии уйти, не дадим ей потеряться в этой тьме! — сказал он, протянув когтистую лапу. Его голос был твёрдым, полным уверенности, что он пытался передать ей.

Луна медленно поднялась, её грива дрожала, как звёзды, что угасают в предрассветном небе. Она посмотрела на дверь, где исчезла сестра, и шепнула, голос был полон грусти, что сжимала её сердце, как стальная рука:

— Я… я потеряла её… снова… как тогда, тысячу лет назад… — Её глаза наполнились слезами, что текли по её щекам, и она добавила, шёпотом, что был едва слышен: — Но я не сдамся, я найду её, я верну её, чего бы мне это ни стоило.