МойФанфик

Стив шагал по узкой улочке Понивилля, чувствуя, как его потёртые армейские ботинки, покрытые шрамами прошлых маршей, скрипят по булыжникам, отполированным до зеркального блеска копытами местных жителей. Камни, выложенные в аккуратную мозаику, слегка пружинили под его весом, и каждый шаг отдавался глухим, ритмичным стуком, который сливался с утренними звуками этого слишком мирного городка. Лёгкий ветерок, прохладный и настойчивый, гнал по мостовой клочки пыли, трепал края кимоно и доносил далёкий щебет птиц — мелодию такую чистую и беззаботную, что она казалась ему почти насмешкой. Утреннее солнце только-только поднялось над горизонтом, лениво заливая всё вокруг мягким золотистым светом, который отражался от гладких поверхностей камней и бросал блики ему в глаза, заставляя щуриться. Воздух был свежим, с тонким ароматом росы, блестевшей на траве вдоль дороги, и слабым запахом цветов — ромашек, клевера, каких-то мелких синих бутонов, названий которых он не знал и не собирался узнавать. Этот мир, с его приторной идиллией, был чужим, как будто вырванным из детской книжки, и Стив, с его мозолистыми руками и памятью о грохоте войны, чувствовал себя в нём неуместным пятном.

В правой руке он сжимал остатки кекса, который Пинки Пай всучила ему в «Сахарном Уголке» полчаса назад. Малиновый вкус, сладкий до тошноты, раздражал его, но он всё равно жевал, больше чтобы занять руки, чем от голода. Липкие крошки приставали к пальцам, и он, морщась, вытер их о кимоно, оставив на ткани тёмное пятно. Ткань шуршала при каждом шаге, узоры созвездий, вышитые серебряной нитью, слабо мерцали в утреннем свете, напоминая о том, как Рарити, с её вечным энтузиазмом, чуть ли не силой заставила его это носить. «Ты должен выглядеть достойно!» — заявила она тогда, сверкая глазами, а он только хмыкнул, не найдя в себе сил спорить. Теперь же он шёл, ощущая, как знак лунного месяца на руке — этот проклятый символ, выжженный на коже магией, о которой он ничего не понимал, — слабо пульсирует, отдаваясь лёгким теплом в ладонь. Стив бросил на него взгляд, стиснул зубы и сжал кулак, будто мог раздавить это мерцание, этот кусочек чужого мира, который привязал его к себе, как цепь. Этот знак, этот Понивилль, эти пони — всё было сплошным абсурдом, и день только начинался.

Он вышел на площадь, где всё ещё кипела утренняя суета. Пони сновали туда-сюда, их копыта стучали по камням, поднимая лёгкие облачка пыли. Одни тащили корзины, полные мусора — обрывков лент, смятых бумажных стаканчиков, засохших кусочков пирогов, — другие орудовали вениками, сметая остатки вчерашнего праздника. Ленты, разноцветные, как радуга, всё ещё висели на ветках деревьев, покачиваясь на ветру, а жеребята носились между взрослыми, их звонкий смех звенел в воздухе, чистый и лёгкий, как перезвон колокольчиков. Они то помогали, то мешали, топая маленькими копытцами и оставляя за собой следы в пыли. Стив остановился на краю площади, прищурившись, и его взгляд упал на нечто, что выделялось даже среди всей этой пёстрой толпы. В центре площади стояла карета — не просто повозка, а настоящее произведение искусства, роскошное, как из королевской сказки. Золотые борта, покрытые тонкой резьбой, изображали сцены из древних легенд: единороги, пегасы, звёзды, сплетённые в замысловатые узоры. Бархатные занавески, тёмно-синие, с золотыми кистями, слегка колыхались на ветру, а колёса, отполированные до зеркального блеска, сияли, отражая солнечный свет. Запряжена карета была четырьмя пегасами — их серебряная броня сверкала, гривы, длинные и струящиеся, развевались, как знамёна, а крылья дрожали в предвкушении полёта. Стив замер, его брови поползли вверх, а сердце пропустило удар. Карета? Это ещё что за чертовщина? Он вытер пальцы о кимоно ещё раз, ощущая, как в груди шевельнулась тревога — знакомое чувство, отточенное годами службы, когда перед глазами вставала неведомая угроза.

Из толпы внезапно выскочила Луна, её тёмно-синяя шерсть блестела в утреннем свете, а звёздная грива струилась за ней, как кусочек ночного неба, сорванный с небес. Она подбежала к нему, копыта звонко стучали по камням, а глаза сверкнули смесью нетерпения и лёгкого раздражения. Остановившись так близко, что Стив почувствовал тепло её дыхания, она выпалила:

— Стив! Где ты был? Мы ждём тебя уже час! Пора ехать, Кантерлот не будет ждать вечно!

Он скомкал обёртку кекса в кулаке, его брови поползли ещё выше. С трудом проглотив последний кусок сладости — горло пересохло от сахара, — он ответил, голос был чуть хриплым, с привычной циничной ноткой:

— Погоди-ка, принцесса. Во-первых, никто мне не говорил, что я сегодня куда-то должен тащиться. Во-вторых, Кантерлот? Это что ещё за дыра такая? Я вообще-то шёл за молотком, а не за билетом на экскурсию с пернатыми!

Луна закатила глаза, её грива качнулась, и звёзды в ней мигнули, как далёкие огоньки. Она фыркнула, но уголки её губ дрогнули в едва заметной улыбке.

— Ох, Стив, ты невыносим, — сказала она, шагнув ещё ближе. Её голос смягчился, но остался твёрдым, — Кантерлот — это столица Эквестрии, а не какая-то «дыра». Там мы разберёмся с твоим знаком, со сном, который ты видел, и со всем остальным, что тебя так раздражает. К тому же, скоро приедет принцесса Каденс с мужем и дочерью. Это важно, и ты должен быть там, нравится тебе это или нет.

Стив моргнул, его челюсть чуть опустилась. Ещё одна принцесса? Он открыл рот, чтобы возразить — в голове уже крутились саркастические слова о том, сколько ещё этих крылатых монархов ему предстоит встретить, — но Луна не дала ему шанса. Её рог вспыхнул голубым светом, и телекинез мягко, но настойчиво обхватил его локоть, потянув к карете, будто он был упрямым жеребёнком, а не человеком весом в добрые восемьдесят килограммов.

— Эй, да подожди ты! — рявкнул он, споткнувшись о булыжник. Его ботинок скользнул по гладкому камню, и он едва удержал равновесие. — Я не подписывался на это дерьмо!

— Подписался, когда очнулся в Эквестрии, — отрезала Луна, бросив взгляд через плечо. Её глаза блеснули, в них мелькнула смесь раздражения и чего-то ещё — может, лёгкой насмешки. — Пойдём, Стив, не заставляй меня тащить тебя силой. Ты же не хочешь, чтобы я левитировала тебя перед всей площадью?

— Чёрт возьми, — пробормотал он, но всё же пошёл, чувствуя, как её магия мягко подталкивает его в спину. Толпа пони расступилась, их любопытные взгляды цеплялись за его кимоно, за знак на руке, за его человеческую фигуру, такую чужую среди их пёстрых шёрсток и хвостов. Он подтянул рукав, пряча мерцание лунного месяца, и ускорил шаг, догоняя Луну. Карета вблизи оказалась ещё роскошнее, чем издали: золотые поручни, отполированные до блеска, бархатные сиденья, глубокого синего цвета, запах кожи и воска, витавший в воздухе, как дорогой парфюм. Внутри уже сидели знакомые лица: Селестия, чья радужная грива сияла, как солнечный свет, Искорка, уткнувшаяся в свиток с сосредоточенным видом, Рэйнбоу Дэш, лениво парящая над сиденьем, Флаттершай, прячущаяся за своей длинной гривой, Рарити, аккуратно поправляющая ленту на шее, и Пинки Пай, подпрыгивающая на месте, как резиновый мячик. Рядом с Искоркой сидел мелкий дракончик — фиолетовый, с зелёными шипами, — который тыкал её когтистым пальцем в бок, его голос пищал от нетерпения:

— Искорка, ну скажи же! Этот знак у человека — это магия? Или проклятье? Или, может, что-то ещё круче?

Искорка вздохнула, её рог мигнул, и свиток в её копытах аккуратно свернулся.

— Спайк, я не знаю, — ответила она, голос был усталым, но терпеливым. — Дай мне дочитать, пожалуйста. Я найду ответы в Кантерлоте.

Стив протиснулся в карету, рухнул на сиденье между Селестией и Луной, чувствуя, как кимоно смялось под его весом. Он облокотился на борт, бросив взгляд на толпу пони, которые махали копытами, провожая их. Луна рядом шевельнулась, её крылья чуть расправились, и он уловил тонкий аромат — что-то вроде ночных цветов, смешанных с запахом грозового воздуха, свежего и резкого. Селестия повернулась к нему, её глаза светились теплом, но в них мелькнула лёгкая тревога, едва заметная, как тень на солнечной поляне.

— Стив, ты готов к Кантерлоту? — спросила она, голос мягкий, как утренний свет, но с ноткой глубокой серьёзности.

Он хмыкнул, потирая знак на руке, который снова мигнул, словно дразня его. Пульсация отдавалась в пальцах, и он сжал кулак, отводя взгляд к окну.

— Готов? Чёрт, я даже не знаю, куда еду, — буркнул он, голос был хриплым от раздражения. — Вы меня втянули в это дерьмо, так что везите куда хотите. Но если там будет ещё больше принцесс, я, честно, пас.

Луна фыркнула, её грива коснулась его плеча, мягкая, как шёлк, и она заговорила, её голос был тёплым, с лёгкой насмешкой:

— Принцесс всего четыре, Стив, не паникуй раньше времени. Каденс тебе понравится. Она… добрая. И уж точно не такая ворчливая, как ты.

— Ворчливый? — Он повернулся к ней, прищурившись, его брови сдвинулись. — Это я-то ворчливый? Да ты меня в эту карету затащила, как мешок с картошкой!

Она рассмеялась — мелодично, звонко, и её глаза блеснули, как звёзды в её гриве.

— А ты бы пошёл сам, без моего пинка? — ответила она, наклонив голову. — Я знаю твой тип, Стив Картер. Упрямый, как мул, и вдвое более вредный.

— Мул? — Он хмыкнул, уголки губ дрогнули в невольной усмешке. — Смотри, принцесса, я ещё покажу тебе, кто тут мул. Дай мне только злосчастный молоток и пару гвоздей.

Рэйнбоу Дэш, всё ещё парящая над сиденьем, громко заржала, её крылья хлопнули, едва не задев потолок кареты.

— Ха! Луна тебя сделала, чувак! — воскликнула она, подлетев ближе и ухмыляясь так широко, что были видны её зубы. — Но Кантерлот — это круто, серьёзно. Там замок, стража... Не облажаешься там?

Стив закатил глаза, откинувшись на сиденье, его спина утонула в мягком бархате.

— Облажаться? — переспросил он, голос был полон сарказма. — Я двадцать лет выживал в войнах, пегасик. Ваш замок меня не напугает. А вот ты смотри, не свались с потолка.

Пинки Пай завизжала от восторга, подпрыгнув так высоко, что карета слегка качнулась, и её розовая грива чуть не задела лицо Стива.

— Ооо, Кантерлот! — пропищала она, её глаза сияли, как два фонарика. — Там такие пироги! И балы! И вечеринки! Стив, ты будешь танцевать? Ну скажи, что будешь!

— Танцевать? — Он уставился на неё, будто она предложила ему прыгнуть с обрыва без парашюта. — Чёрт, Пинки, я скорее танк с нуля соберу, чем начну тут с вами отплясывать.

Флаттершай робко улыбнулась, её голос был едва слышен, почти утонул в общем шуме:

— Ну… танцы в Кантерлоте правда красивые… если захочешь попробовать… это не обязательно, конечно…

Рарити всплеснула копытами, её глаза загорелись мечтательным блеском.

— О, дорогой, балы в Кантерлоте — это настоящее искусство! — воскликнула она, её голос дрожал от восторга. — Я уже вижу тебя в новом костюме, Стив! Шёлк, бархат, может, немного серебряной вышивки…

Искорка подняла голову от свитка, её рог мигнул, и она посмотрела на Стива с серьёзным, почти академическим интересом.

— Стив, это не только балы, — сказала она, её голос был ровным, но полным энтузиазма. — Кантерлот — центр магии Эквестрии. Там хранятся древние книги, свитки, записи. Я уже составила список из двадцати трёх томов, которые могут рассказать о твоём знаке. Мы найдём ответы.

Спайк, сидевший рядом с ней, ткнул её в бок ещё раз, его зелёные глаза округлились от любопытства.

— Искорка, а вдруг это древняя магия? — спросил он, его голос дрожал от возбуждения. — Или проклятье? Стив, ты ничего не чувствовал? Ну, типа… зова тьмы? Шёпота из бездны?

Стив посмотрел на дракончика, его брови снова поползли вверх, а губы искривились в скептической усмешке.

— Зова тьмы? — переспросил он, голос был полон насмешки. — Малой, ты фильмов пересмотрел? Или книжек начитался? Я чувствую только, что эта хрень на руке мне покоя не даёт.

Селестия кашлянула, её голос был спокойным, но властным, как тихий раскат грома перед бурей:

— Спайк, хватит фантазировать, — сказала она, её глаза мягко блеснули. — Стив, в Кантерлоте мы разберёмся с твоим знаком. Он важен, и не только для тебя. Это часть чего-то большего.

Стив открыл рот, чтобы огрызнуться — в голове уже крутилась колкость про «великие предназначения» и про то, как он устал от этой магической чепухи, — но в этот момент карета дёрнулась. Пегасы снаружи заржали, их крылья зашелестели, и повозка рванула вверх, прямо к облакам. Его желудок подпрыгнул к горлу, сердце заколотилось, как пулемёт, и он инстинктивно вцепился в борт кареты одной рукой, а другой... в крыло Луны, сжав мягкие перья. Он выругался, а голос сорвался от неожиданности:

— Какого чёрта?! Вы что, не могли предупредить, что эта штука летает?!

Луна ахнула, её крыло дёрнулось под его хваткой, и она резко повернулась, глаза вспыхнули возмущением, а щёки слегка порозовели.

— Стив! Отпусти моё крыло немедленно! — рявкнула она, её голос был громче обычного, с ноткой смущения. — Это… неприлично, в конце концов!

— Неприлично? — прорычал он, всё ещё держась, его пальцы дрожали от напряжения. — Вы тут летаете, как чёртовы психи! Я не подписывался на это безумие!

Луна выдернула крыло из его хватки, её грива вспыхнула ярче, звёзды в ней засверкали, но она фыркнула, заметив его побледневшее лицо и широко раскрытые глаза.

— Успокойся, Стив, — сказала она, голос смягчился, но в нём всё ещё звенела насмешка. — Это безопасно. Пегасы знают своё дело лучше, чем ты думаешь.

— Безопасно? — Он вцепился в борт обеими руками, его пальцы впились в дерево так, что суставы хрустнули. — Чёрт, я бы лучше на танке поехал, чем на этой летающей хреновине!

Пинки захихикала, подпрыгнув на месте, её смех был звонким и заразительным:

— Ой, Стив, ты такой смешной! Это же весело! Как аттракцион!

Рэйнбоу заржала ещё громче, чуть не свалившись с воздуха на сиденье:

— Чувак, ты бледный, как облако! — сказала она, тыкая копытом в его сторону. — Расслабься уже, не упади в обморок!

Искорка подняла взгляд от свитка, её глаза блеснули аналитическим интересом.

— Стив, это стандартный способ передвижения для таких расстояний, — сказала она, её голос был спокойным, как у лектора. — Вероятность аварии — меньше одного процента. Я проверяла статистику.

Флаттершай пискнула, прячась за гривой, её голос дрожал:

— Ох… я тоже не люблю взлёты… но потом становится легче…

Рарити вздохнула, поправляя ленту на шее с изяществом, достойным сцены:

— Это немного… волнующе, конечно, — сказала она, её голос был полон драматизма. — Но Кантерлот того стоит, поверь мне.

Спайк ткнул Стива когтем в бок, его глаза сияли любопытством:

— Эй, ты же солдат, да? — спросил он, наклоняясь ближе. — Небось летал на самолётах? Это же круче, чем самолёты, правда?

Стив стиснул зубы, глядя на облака, которые мелькали за бортом, белые и пушистые, как вата, но от этого не менее пугающие.

— Самолёты? — переспросил он, голос был резким, как удар хлыста. — Там есть ремни, парашюты, а не… — он махнул рукой в сторону пегасов, — летающие пони с крыльями!

Селестия улыбнулась, её голос был тёплым, как солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи:

— Стив, ты привыкнешь, — сказала она, её глаза светились уверенностью. — Кантерлот удивит тебя, обещаю.

Луна наклонилась ближе, её грива снова коснулась его плеча, мягкая и прохладная, и она тихо, почти шёпотом, сказала:

— Дыши, Стив. Я рядом.

Он посмотрел на неё, встретив её взгляд — глубокий, сияющий, как ночное небо, — и, несмотря на весь свой страх и раздражение, почувствовал, как сердцебиение замедляется, а дыхание выравнивается. Он пробормотал, почти неслышно, с ноткой усталой насмешки:

— Чёрт, принцесса, ты меня доконаешь.

Карета летела вперёд, Понивилль исчез где-то внизу, став крошечной точкой среди зелёных полей и лесов, а впереди, на горизонте, начали вырастать белые башни Кантерлота, сияющие, как мираж в пустыне. Стив смотрел на них, чувствуя, как в груди смешиваются тревога и странное, почти забытое любопытство.