МойФанфик

Ночь в Лас-Пегасусе дышала светом, шумом и иллюзией покоя, но для Рэйнбоу Дэш она была пустотой, в которой её мысли тонули словно камни в чёрной воде. Лужайка перед домиком Рарити, мягкая и слегка колышущаяся от лёгкого ветерка, была единственным островком тишины в этом бурлящем городе. Трава холодила копыта, её лёгкий хруст под ногами Рэйнбоу звучал, как шепот, пытающийся заглушить её душевную боль. Она стояла неподвижно, её радужная грива, обычно яркая и дерзкая, теперь свисала спутанными прядями, прилипшими к шее от пота и пыли долгого полёта. Глаза, подёрнутые пеленой усталости и гнева, смотрели в небо, где звёзды, холодные и далёкие, прятались за дымкой неоновых огней Лас-Пегасуса. Город сиял вокруг — вывески мигали, отражаясь в зеркальных фасадах высоток, а улицы гудели от смеха пони, спешащих по своим делам. Торговые центры манили яркими витринами, казино гремели музыкой, неподалёку уличные артисты жонглировали различными предметами, заставляя толпу зевак ахать от восторга. Но для Рэйнбоу весь этот праздник был лишь фальшивкой, маскирующей её горе. Аромат сладкой ваты, витавший в воздухе, казался ей горьким, как пепел Понивилля.

Она до сих пор не могла забыть слова Искорки, брошенные в их последней ссоре: «А есть ли вообще смысл продолжать?» Как она могла так сказать? После всего, что они пережили, после того, как Стив отдал свою жизнь ради них. Его крик — резкий, хриплый, полный боли и приказа: «Бери Элементы и уноси их отсюда, сейчас же!» — до сих пор звенел в её ушах, как раскат грома. Она стиснула зубы, её копыта невольно вдавились в траву, вырывая зелёные пучки. Гнев на Искорку, обида за её слова и жгучая жажда мести за Стива смешались в её груди, образуя раскалённый ком, который грозил разорвать её изнутри. Она не сдастся. Не теперь. Она дождётся ответа от Рарити, а затем найдёт Пинки, Эпплджек и Флаттершай — всех, кто ещё может встать рядом с ней, — и вместе они найдут Искорку и закончат начатое. Ради Стива. Ради всего, за что они сражались.

Внезапно лёгкий шорох за спиной вырвал её из раздумий. Рэйнбоу вздрогнула, её крылья дрогнули, а взгляд метнулся вниз. Маленькая оранжевая фигурка с растрёпанной фиолетовой гривой осторожно прижалась к её боку. Скуталу. Её маленькие копыта мягко касались синей шерсти Рэйнбоу, а дыхание, тихое и неровное, отдавало теплом, как лучик солнца в холодной ночи. Сердце Рэйнбоу сжалось от этого прикосновения — тёплого, почти сестринского, но пропитанного тревогой, которая была почти осязаемой. Она повернула голову, её глаза, всё ещё горящие гневом, смягчились, встретившись с большими фиолетовыми глазами Скуталу, блестящими от подступивших слёз.

— Эй, Скутс, что случилось? — спросила Рэйнбоу, её голос был мягким, словно она боялась спугнуть эту хрупкую связь. Она опустила крыло, слегка прикрывая Скуталу, как щитом, и её копыто невольно коснулось её плеча, словно пытаясь передать тепло.

Скуталу молчала. Её копыта вцепились в траву, вырывая тонкие стебли, а взгляд был устремлён вниз, словно она искала в земле ответы на вопросы, которые не могла сформулировать. Минуту тишина висела между ними, тяжёлая и осязаемая, нарушаемая лишь далёким гулом Лас-Пегасуса — смехом прохожих, звоном монет в казино, шорохом шин тележек по мостовой. Наконец, Скуталу подняла голову, её глаза, полные слёз, дрожали, как звёзды в ночном небе, и она прошептала, едва слышно и с заметными нотками страха:

— Рэйнбоу… пожалуйста, останься со мной, — сказала она, её слова были такими тихими, что почти растворялись в шуме города. — Не уходи туда… не надо.

Рэйнбоу сглотнула, её сердце кольнуло острой болью. Она ожидала этой просьбы — знала, что Скуталу, её маленькая «сестрёнка», будет цепляться за неё, как за последний лучик света в этом мире. Но слова всё равно ударили её, словно копыто в грудь. Она присела, чтобы быть на одном уровне с Скуталу, её крылья слегка задрожали, а голос, хоть и твёрдый, был полон тепла:

— Скутс, послушай, — начала она, стараясь говорить спокойно, но её тон дрожал от сдерживаемых эмоций. — Я не могу остановиться. Ты же знаешь, что случилось. Кантерлот, Понивилль… всё, что мы потеряли. Стив… — Она запнулась, её горло сжалось, а перед глазами вспыхнул образ Стива — его циничная усмешка, его твёрдый взгляд, — Он отдал свою жизнь, чтобы мы смогли достать Элементы, чтобы мы могли продолжать бороться. Я обещала ему, малышка. Обещала, что не сдамся. Я не могу его подвести.

Скуталу внезапно дёрнулась. Её маленькие копыта с неожиданной силой толкнули Рэйнбоу в бок, и та, не ожидавшая такого, потеряла равновесие. Она рухнула на траву, её крылья неловко хлопнули, подняв облачко пыли, а остывшая земля холодом обожгла её бок. Прежде чем она успела что-то сказать, Скуталу забралась на неё, обхватив её копытами и прижавшись всем телом. Её маленькая фигурка едва заметно дрожала, оранжевая шерсть прилипла к синей шерсти Рэйнбоу, а дыхание, горячее и прерывистое, обжигало её бок, словно пламя.

— Скутс, ты что творишь?! — воскликнула Рэйнбоу, её голос был полон удивления и лёгкого раздражения. Она попыталась выбраться из-под неё, её копыта скользнули по траве, но Скуталу только сильнее вцепилась в неё, её маленькие крылья затрепетали, словно пытаясь удержать подругу. — Давай, слезай, хватит! Что с тобой?!

Скуталу подняла голову, и её заплаканные глаза встретились с взглядом Рэйнбоу. Слёзы текли по её щекам, оставляя мокрые дорожки на оранжевой шерсти, а фиолетовая грива прилипла к лицу, делая её ещё более уязвимой. Рэйнбоу замерла, её сердце сжалось от этого взгляда — полного боли, страха и детской мольбы, которая была сильнее любого удара. Скуталу всхлипнула, её голос, дрожащий и надломленный, был едва слышен:

— Рэйнбоу, я не хочу, чтобы ты ушла! — выкрикнула она, её слова ломались, как тонкий лёд. — Я видела дым над Понивиллем, слышала крики, видела как другие пони падали, обливаясь кровью… там был кошмар! Я не хочу, чтобы ты умерла, как Стив! Пожалуйста, останься со мной! Ты мне как сестра, Рэйнбоу! Я… я не переживу, если тебя не станет!

Рэйнбоу застыла. Её копыта, всё ещё упиравшиеся в траву, замерли, а дыхание сбилось. Этот взгляд, полный слёз, и эти слова, такие искренние, пробивали её оборону, словно копьё. Она вспомнила, как Скуталу бегала за ней хвостиком, как её маленькие крылья отчаяно трепетали, не в силах поднять её в воздух, а глаза сияли верой в неё, Рэйнбоу, её героиню. И теперь этот взгляд, полный страха, резал её сердце острее любого клинка. Секунды тянулись, словно вечность, пока Рэйнбоу, наконец, мягко высвободилась из-под Скуталу. Она села, её крылья обвисли, касаясь травы, и обняла Скуталу, притянув её к себе. Её тёплая шерсть прижалась к её груди, и Рэйнбоу заговорила, её голос был тихим, но тёплым, полным обещания:

— Скутс, всё будет хорошо, — сказала она, её копыто мягко погладило растрёпанную гриву. — Я вернусь. Обещаю. Как только мы остановим этот кошмар, я вернусь к тебе. Мы будем вместе, как раньше. Бегать, смеяться, готовить новые выступления для игр… всё, как ты любишь.

Скуталу покачала головой, её копыта сильнее вцепились в Рэйнбоу, а голос, до того тихий, сорвался в крик, полный отчаяния:

— Нет, ты врёшь! — выкрикнула она, её маленькое тело затряслось от рыданий. — Ты не вернёшься! Ты уйдёшь туда, в этот кошмар, и умрёшь, как Стив! Почему ты так хочешь туда вернуться?! Ради какого-то человека, которого ты знала всего несколько дней?! Что он для тебя значит?! Ты мне как сестра, Рэйнбоу! Почему тебе важнее он, а не я?!

Этот вопрос ударил Рэйнбоу, словно копыто в грудь. Она замерла, её глаза расширились, а дыхание сбилось. Слова Скуталу, такие простые и детские, но острые, как лезвие, вонзились в её разум, заставив её впервые задуматься. Почему она так взбесилась из-за смерти Стива? Почему его крик, его приказ бежать, его жертва так глубоко задели её? Она неподвижно сидела, её копыта всё ещё обнимали Скуталу, а тихий плач малышки, дрожащий и надрывный, звучал в её ушах, как эхо её собственных сомнений.

Рэйнбоу закрыла глаза, её разум погрузился в воспоминания. Она видела Стива — его циничную усмешку, что скрывала тепло, его холодный взгляд, в котором иногда мелькала забота. Она вспомнила, как он спас её и Искорку в Кантерлоте, как он спас её во время вылазки в Понивилль, когда солдат Солнечной Империи уже замахнулся чтобы её убить. Она вспомнила его грубые шутки у костра, когда они разговаривали о Дэйбрейкер. И, наконец, тот момент в библиотеке, когда он стоял перед Найтмер Мун, а его голос, хриплый и полный боли, приказывал ей бежать. Она не видела, как он упал, но звук его копья, звякнувшего о пол, и его последний крик разрывали её сердце. Почему это так больно? Почему она не могла просто забыть его, как забывала другие потери?

И вдруг, словно молния в ночи, она поняла. Её сердце сжалось, а копыта задрожали, всё ещё обнимая Скуталу. Она влюбилась в него. Не сразу, не осознанно, но где-то в этом хаосе — в его грубых шутках, в его непреклонной решимости, в его готовности стоять за неё до последнего — она почувствовала то, что никогда не признавала. Любовь. Не ту яркую и радужную, о которой иногда пела Пинки, а глубокую, болезненную, пропитанную кровью и жертвой. Его смерть не просто лишила её друга — она вырвала из её груди что-то живое, что-то, что она не успела понять, пока он был рядом.

Рэйнбоу всхлипнула, её собственные слёзы, горячие и неудержимые, покатились по щекам, смешиваясь с шерстью Скуталу. Она прижала малышку сильнее, её голос, дрожащий и надломленный, вырвался из горла:

— Скутс… я… — Она сглотнула, пытаясь собраться, но слова ломались, как тонкий хрусталь. — Я любила его. Стива. Я не понимала этого, пока он не… пока его не стало. Он был не просто человеком. Он был… он был самым дорогим, что у меня было. Он дал мне силы, когда я сама была готова сдаться. И я не могу его подвести. Не могу остановиться.

Скуталу замерла, её маленькое тело напряглось в объятиях Рэйнбоу. Она подняла голову, её заплаканные глаза встретились с глазами пегаски, но в них не было понимания — только боль и гнев. Она вырвалась из объятий, её копыта топнули по траве, и она закричала, её голос дрожал от ярости:

— Самым дорогим?! — выкрикнула она, её грива взметнулась, а слёзы хлынули с новой силой. — И ради него ты готова умереть?! Ради какого-то человека, которого ты едва знала?! А я?! А мы?! Ты мне как сестра, Рэйнбоу! Почему тебе важнее он, а не я?!

Рэйнбоу ахнула, её копыта задрожали, а сердце сжалось от этих слов. Она хотела ответить, хотела объяснить, но Скуталу не дала ей шанса. Развернувшись, она бросилась к дому, её маленькие крылья отчаяно хлопали, а рыдания эхом разносились в ночи. Дверь хлопнула, и Рэйнбоу осталась одна на лужайке, её копыта всё ещё дрожали, а слёзы текли по щекам, капая на траву.

Она опустилась на землю, её крылья обвисли, касаясь травы. Лас-Пегасус сиял вокруг, но для неё он был лишь тенью надежды, что угасала с каждым днём. Она должна была продолжить борьбу — ради Стива, ради Эквестрии. Но теперь, осознав свои чувства, она чувствовала, как её собственная решимость трескается под тяжестью боли.