МойФанфик

Макс проснулся рано утром, когда первые лучи солнца только начали пробиваться сквозь тонкую занавеску на окне, окрашивая комнату в мягкий розовый оттенок. Он лежал на спине, чувствуя лёгкую тяжесть на боку, и сначала не понял, что вообще происходит. Что-то тёплое и мягкое прижималось к нему, ровно и глубоко дыша, и Макс моргнул, пытаясь сориентироваться. Его рука лежала под чем-то пушистым, а грудь слегка накрывала лёгкая, как пух, преграда. Он аккуратно откинул край одеяла, не делая резких движений, и улыбнулся, увидев Флаттершай. Она свернулась калачиком у его бока, её шерстка блеснула в утреннем свете, розовая грива разметалась по подушке, а одно из крыльев накрывало его грудь. Её копыта обвили его руку, держа крепко, но нежно, и она сладко посапывала, а её дыхание расходилось тёплым потоком по его коже. Макс замер, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло — не просто от её близости, а от того, как она доверчиво прижалась, как будто он был её единственной опорой в этом мире. "Выглядит ещё милее, когда спит, — подумал он, и его улыбка стала шире. — Прям котёнок, который нашёл тёплое место. Хотелось бы так и лежать, но... пора вставать." Он аккуратно, медленно высвободил руку, стараясь не потревожить её, и сел на край кровати, чувствуя, как матрас прогибается под его весом.

Флаттершай шевельнулась во сне, её крыло слегка дрогнуло, но она не проснулась, только вздохнула глубже и уткнулась мордочкой в подушку. Макс смотрел на неё ещё миг, чувствуя лёгкий укол нежности — её уши чуть подрагивали, хвост перекинулся через край кровати, и в этот момент она казалась такой уязвимой, но одновременно такой… родной, что ли. Он встал, тихо надел ботинки, затянув шнурки без лишнего шума, и надел федору, поправляя поля, чтобы они не лезли в глаза. Дверь открылась с лёгким скрипом, и Макс вышел в коридор, осторожно закрыв её за собой. Лестница скрипнула под его шагами, когда он спустился вниз, и в главном зале салуна было тихо — утро только вступило в свои права, солнце только-только осветило полки с бутылками, а воздух ещё хранил ночную прохладу.

Чуть зайдя за угол, ведущий к стойке, Макс остановился. Там, у одного из столов, стояла Эппл Блум, её шерстка была слегка взъерошена, а грива, с аккуратно завязанным на ней бантом, выглядела несколько растрёпанной, как после бессонной ночи. Она тщательно и заботливо наводила порядок: копытом протирала стол, сметая крошки в тряпку, потом выравнивала салфетки, складывая их аккуратными стопками. Но её вид был совсем не таким, как вчера — она выглядела подавленной, задумчивой, а глаза, ещё вчера блестящие от энтузиазма, теперь были тусклыми, с красными прожилками от недосыпа. Она внезапно замерла у стола, её копыто сжалось на тряпке, а плечи едва заметно задрожали. С её губ сорвался тихий всхлип, после чего покатились слёзы, оставляя мокрые дорожки на шерсти. Она опустилась на задние копыта, уткнувшись мордочкой в передние, и заплакала — тихонько, сдавленно, как будто боялась, что кто-то услышит. Её тело сотрясалось от рыданий, тряпка выпала из копыта и упала на пол, а она просто сидела, сжимаясь в комок, и что-то неразборчиво шептала, тихое и полное боли.

Макс замер, чувствуя, как всё внутри сжимается от вида этой сцены. "Вот это номер, — подумал он, — вчера она была как вихрь, а сейчас... как будто весь мир на неё навалился. Семью вспоминает или обидел кто-то?" Он тихо кашлянул, чтобы не напугать её до смерти, и Эппл Блум вздрогнула, подняв голову вверх. Она быстро отвернулась, протирая заплаканную мордочку копытом и размазывая слёзы по щекам, и через миг повернулась обратно. Её лицо изменилось практически мгновенно: глаза просохли, как будто ничего не было, губы растянулись в широкой улыбке, а плечи расправились. Задор вернулся, как по волшебству, и она встала, а её слова полетели быстро, с той же вчерашней энергией.

— Доброе утро! — воскликнула она и её копыта застучали по полу, когда она шагнула ближе. — Рано встали, да? Солнце только-только выглянуло, а вы уже на ногах! Как спалось? Всё в порядке было? Понравилась комната? 

Макс кивнул, чувствуя лёгкий ком в горле от этого резкого перехода, и ответил, стараясь звучать естественно и с лёгкой теплотой.

— Доброе, — сказал он, садясь за ближайший стол и опираясь локтями на столешницу. — Нормально спалось, спасибо. А ты... я так посмотрю тоже ранняя пташка, да?

Эппл Блум хмыкнула, её бант слегка качнулся, и она махнула копытом, будто отгоняя вопрос.

— А то! — ответила она, её тон был бодрым, полным той самой неугасаемой энергии. — В салуне всегда так — утро начинается с уборки, чтоб всё сияло. Садитесь поудобнее, сейчас чайку налью или что покрепче!

Макс улыбнулся уголком рта, но его взгляд задержался на ней чуть дольше — на том, как её глаза, несмотря на улыбку, всё ещё слегка блестели от недавних слёз. Он откинулся на стуле, чувствуя, как дерево скрипит под его весом, и мысленно открыл панель, сосредоточившись на команде: "Проверить текущие показатели." Панель всплыла перед глазами, мерцая мягким синим светом, и развернула таблицу с индикаторами. 

«Здоровье: 5000/5000 (полное восстановление, нет повреждений).

Мана: 5000/5000 (запас стабилен).

Выносливость: 4950/5000 (снижение на 50 пунктов из-за стресса и физической нагрузки; восстановление через отдых или еду).»

Макс хмыкнул про себя, чувствуя лёгкую усталость в мышцах — эти пропавшие 50 пунктов исчерпывающе объясняли, почему плечи слегка ныли после вчерашней ходьбы. "Нормас, — подумал он, — ничего критичного. Главное, что мана на уровне." Он закрыл панель мысленной командой, и она исчезла.

Эппл Блум тем временем закончила уборку: она собрала тряпку, вытерла последний стол, выпрямилась и подошла к Максу, её копыта уверенно стучали по полу, а улыбка не сходила с мордочки. Она остановилась у стола, наклонившись чуть вперёд, и, в своей неугомонной фирменной форме, спросила:

— Хотите на завтрак чего-нибудь? — спросила она и её глаза задорно заблестели. — У нас есть овсянка с яблоками, свежая, только из печи! Или блины с сиропом, или яйца с хлебом — всё горячее, только с огня! Что предпочитаете?

Макс, не отрываясь от своих мыслей, кивнул, ответив рассеянно, но дружелюбно.

— Было бы неплохо, — ответил он, опираясь подбородком на руку. — Что-нибудь простое, чтоб брюхо набить.

Эппл Блум открыла рот, чтобы начать перечислять варианты — её копыто уже поднялось, указывая в сторону кухни, — но Макс быстро поднял руку, останавливая её, и сказал и с лёгкой улыбкой.

— Стоп, стоп, — сказал он. — Не перечисляй, а то я запутаюсь. Что угодно по твоему выбору. Ты ж тут эксперт, поди знаешь, что вкусно.

Эппл Блум от этих слов заметно просияла, её мордочка осветилась улыбкой, ещё шире, чем раньше, и она кивнула, а её бант качнулся от энергичного движения.

— Ой, точно! — воскликнула она, хлопнув копытом по столу. — Тогда овсянку с яблоками и блины — это мой фаворит, с домашним сиропом! Сейчас же всё организую, подождите минутку!

Она развернулась и убежала в сторону стойки, задорно вильнув хвостом. Макс смотрел ей вслед, качая головой, и почувствовал лёгкую улыбку на губах. "Всё таки эта девчонка — чистый ходячий энергетик, — подумал он. — Вчера наверное работала допоздна, а сегодня с утра пораньше уже носится, как на батарейках. Но всё же... после того, что я увидел за углом... странно это всё. Она так плакала, как будто весь мир рухнул, а при виде меня — бац, и снова солнышко. Что ж её так гложет?" Он откинулся на стуле и задумался о ней: её энергия казалась искренней, но этот контраст — подавленная, заплаканная, когда она одна, и сияющая, как лампочка, при посторонних — вызывал у него лёгкую тревогу. "Может, всё таки спросить потом, — подумал он. — Но не сейчас, не буду пока лезть. Пусть сама решит, когда выговориться."

Эппл Блум вернулась через пару минут, неся поднос с дымящейся овсянкой в миске — густой, с кусочками яблок, посыпанными корицей, — и стопкой блинов, политых густым сиропом, который тянулся едва заметными нитями. Она поставила поднос на стол с лёгким стуком и бодро, с лёгкой гордостью в голосе, заговорила. 

— Вот, держите! — сказала она, толкая миску ближе. — Овсянка с яблоками от нашей фермы — сладкая, как поцелуй, а блины — пышные, с домашним сиропом, аж копыта оближете! Ешьте на здоровье, а я пока чай налью. Всё в порядке?

Макс кивнул, беря ложку и пробуя овсянку — она была горячей, с хрустящими кусочками яблок и лёгким ароматом специй. Он проглотил, чувствуя, как еда приятно заполняет желудок, и благодарно кивнул.

— Отлично, — сказал он. — Спасибо, Эппл Блум. Ты прям шеф-повар уровня Кремлёвских кухонь. Еда — огонь.

Она хихикнула, её мордочка осветилась румянцем, и она махнула копытом, будто отгоняя комплимент.

— Ой, ну что вы! — ответила она и её слова вышли с лёгким смущением, но одновременно с той же улыбкой. — Просто стараюсь, чтоб гости были довольны. А то в такие времена... ну, вы понимаете. Чайку хотите? Горячий, с мятой!

Макс кивнул, и она метнулась к стойке, снова задорно застучав копытами по полу. Он откинулся на стуле, жуя блин — сладкий, мягкий, с сиропом, который стекал по пальцам, — и посматривал на неё, всё ещё удивлённо качая головой на её неутомимую энергию. Он проглотил кусок, чувствуя, как еда заметно прибавляет силы, и улыбнулся, когда она вернулась с кружкой чая, дымящейся ароматным паром.

— Держите, — сказала она, ставя кружку на стол. — Мятный и освежающий. Если ещё чего надо — зовите! Я тут, под рукой.

Макс поблагодарил её и сделал глоток — чай был горячим, с лёгкой горечью мяты, — и спросил, стараясь звучать непринуждённо, чтобы ненароком не спугнуть её маску.

— Слушай, Эппл Блум, — сказал он, ставя кружку. — Ты ведь вчера явно допоздна работала, а сегодня с утра пораньше уже носишься. Откуда такая энергия? Не устаёшь?

Она на миг замерла, её копыто сжалось на подносе, но улыбка не погасла. Она пожала плечами и её слова вышли бодрыми, с той же неутомимой искрой.

— А куда деваться? — ответила она, махнув копытом. — Если все будут ныть, то и не выживем. Лучше бегать, чем сидеть и грустить. А вы как? Какие планы на день? Может, в Клаудсдейл двинете? Он тут, недалеко. 

Макс кивнул, чувствуя, как её ответ буквально висит в воздухе — слишком лёгкий, слишком отрепетированный. "Держится, — подумал он, — но видно, что силёнки на исходе. Молодец, что не сдаётся. Даже завидую её выдержке." Он сделал ещё глоток чая, и разговор потёк дальше, но в голове Макс отметил для себя: эта пони — крепкий орешек, несмотря на все трещины на скорлупе. И это заставляло его уважать её ещё больше.

Эппл Блум постояла ещё минуту, болтая о мелочах — о погоде, о свежих яблоках с фермы, — её слова лились нескончаемым потоком, но Макс видел, как её взгляд иногда скользит к окну, где солнце уже поднялось выше. Она улыбалась, кивала, но в её движениях сквозила лёгкая усталость, которую она пыталась скрыть за суетой. Макс отвечал коротко, не углубляясь, и она наконец кивнула, сказав: "Ладно, не буду мешать, ешьте спокойно!" — и ушла к стойке, начав протирать полки с новой энергией.

Макс доел блины и откинулся на стуле, глядя в окно. Утро было ясным, солнце уже вовсю грело улицу, редкие пони начали выходить из домов, но салун оставался тихим. "Нормально, — подумал он, — завтрак удался. А Флаттершай ещё спит, красавица моя. Проснётся — и дальше в путь." Он улыбнулся, вспомнив её сонное лицо, и встал, чтобы подняться наверх. Новый день ждал, и с ней рядом он чувствовал себя на удивление увереннее, чем когда-либо.

Он поднялся по лестнице, слушая, как ступени поскрипывают под ботинками, и добрался до своей двери с номером «12». Он вставил ключ в замок, повернул его с лёгким щелчком и толкнул дверь, входя в комнату. Утро уже полностью вступило в свои права: солнечные лучи пробивались сквозь занавеску, освещая пылинки в воздухе, а на столе лежал тот самый злополучный пакетик, который вчера привёл к довольно… пикантному моменту. Флаттершай же всё ещё спала, её дыхание было ровным, и Макс тихо закрыл дверь, стараясь не разбудить её сразу. Он подошёл к окну, отодвинул занавеску в сторону и выглянул на улицу, прищурившись от яркого света.

Посёлок выглядел странно оживлённым по сравнению с вчерашним вечером: улицы, которые тогда казались пустыми, теперь заполнились самыми различными пони. Они ходили группами по двое-трое, тихо переговариваясь, но их шаги казались скованными, а взгляды то и дело скользили по сторонам, будто они ждали подвоха. Появились даже единороги — пара их стояла у колодца, их рога слегка искрились, когда они левитировали ведра с водой, но их движения были слишком осторожными, слишком выверенными. Всё это казалось подозрительно натянутым: пони, хоть и кивали друг другу, делали это сухо, без настоящей теплоты, их лица были напряжёнными, а разговоры — короткими, как репетиция. «Что за хрень там происходит, — подумал Макс, хмыкнув и отходя от окна. — Вчера — мёртвая тишина, сегодня — толпа, но как будто все по сценарию какому-то ходят. Патруль чтоль ждут? Ладно, хуй с ними, не наше дело.» Он повернулся к кровати, где Флаттершай ещё больше зарылась под одеяло, оставив на виду лишь кончики розовой гривы, и решил разбудить её мягко, без лишней суеты.

Макс подошёл ближе, сел на край кровати и протянул руку, коснувшись её плеча — легко, через ткань одеяла, чтобы ненароком не напугать. Она шевельнулась, но не проснулась, только вздохнула и повернулась на другой бок. Он погладил её по гриве, чувствуя мягкость прядей под пальцами, и тихо заговорил, с теплотой, которую он сам от себя не ожидал.

— Эй, Флаттершай, — прошептал он, продолжая гладить. — Подъём, солнышко. Утро на дворе.

Она поворочалась, её тело изогнулось под одеялом, и наконец проснулась, жмурясь от луча света, который упал на мордочку. Её глаза моргнули пару раз, фокусируясь, и она потянулась, тихо зевнув и высунув копыта из-под края одеяла. Она села, потирая глаза — сначала одно, потом другое, — и её голос прозвучал сонно, но с лёгкой радостью, когда она увидела Макса.

— Доброе утречко, — сказала она, моргая и пытаясь разглядеть его в утреннем свете. — Я… я так сладко спала. Давно не было такой кровати…

Макс улыбнулся, чувствуя, как внутри что-то тает от этого вида — её сонных глаз, растрёпанной гривы и лёгкой заминки в движениях. Она выглядела такой милой, такой… своей, что он невольно потянулся и поправил прядь, упавшую на её мордочку. «Чёрт, — подумал он, — она такая милая по утрам. Хотелось бы так и смотреть, не торопясь. Как будто это нормально — просыпаться рядом с пони, которая доверяет тебе больше, чем кому-либо. Ладно, Василий, твоя взяла, похоже, я и вправду начинаю понемногу влюбляться в эту сказочную лошадку». Он кивнул и решил немного её поддразнить.

— Доброго утречка, соня, — ответил он, вставая и поправляя федору на голове. — Ты прям как медведь в берлоге — еле вытащил. Пора бы уже отправляться к Клаудсдейлу, сегодня по хорошему туда надо бы уже . И тебе поесть надо, а то с вчерашнего блина не набьёшь брюхо. Вставай, давай, шевели копытами.

Флаттершай наигранно фыркнула, её уши дёрнулись от его слов, но она кивнула и её мордочка осветилась лёгкой улыбкой, после чего она принялась разглаживать гриву — копытом проводила по прядям, начиная от корней и вниз, расправляя узелки, которые образовались за ночь. Её движения были аккуратными, неторопливыми, и Макс смотрел на это, чувствуя, как его улыбка становится шире. «Даже это — просто расчёсывание — выглядит мило, — подумал он. — Хотелось бы помочь, но… не буду лезть, пусть сама.» Он сел на стул у стола, опираясь локтями на столешницу, и решил поделиться утренними наблюдениями, пока она была занята уходом за собой.

— Слушай, Флаттершай, — начал он, глядя, как она проводит копытом по гриве. — Я сегодня Эппл Блум видел. Утром, когда спустился. Она там порядок наводила, но… выглядела не так, как вчера. Подавленная какая-то, задумчивая. А потом заплакала у стола — тихо, но видно было, что плач довольно сильный. Я кашлянул, ну, чтобы внимание привлечь, она вздрогнула, отвернулась, протёрла мордочку и — бац! — снова улыбка до ушей и энергия бьёт ключом. Как будто маску надела. Странно это всё.

Флаттершай замерла, остановившись на середине пряди, и повернулась к нему, после чего Макс отметил, что её мордочка стала заметно грустнее. Она опустилась на край кровати, её копыта сжались на покрывале, и тихо, с ноткой боли и жалости, ответила.

— Эппл Блум… её можно понять, — сказала она, опуская взгляд на свои копыта. — Она всеми силами пытается сохранить тепло и уют хотя бы в этом месте. Салун для неё как… дом, который она строит заново. Ведь… она потеряла всю оставшуюся семью. Брата, Большого Маки, забрали в концлагерь, и никто не знает, жив ли он. А сестра, Эпплджек, пропала во время атаки чейнджлингов на Кантерлот. Эппл Блум осталась одна, и она… она держится, потому что если не она, то кто? Но под этой улыбкой… ей больно, Макс. Очень больно.

Макс сел рядом с ней на кровать и положил руку на её плечо. Её шерсть была тёплой, но он почувствовал лёгкий озноб от её слов. «Бедолага, — подумал он, — вся семья сгинула в этом дерьме. А она ещё и салун тянет, чтобы не сойти с ума. И Флаттершай это видит, чувствует. Она такая чуткая, что аж сердце жмёт.» Он сжал плечо чуть сильнее и спросил, наклоняясь ближе.

— А ты… насколько хорошо с ней знакома? — сказал он, глядя ей в глаза. — Ты вчера с ней болтала, как с лучшей подругой. Расскажи, если не секрет.

Флаттершай подняла взгляд и в её грустном взгляде мелькнула теплота от воспоминаний. Она кивнула, её копыта расслабились, и тихо ответила. 

— Очень хорошо, — сказала она и её голос стал чуть мягче. — Эппл Блум — это сестра моей подруги Эпплджек. Мы с Эпплджек… мы вместе были носителями Элементов Гармонии. Она была сильная, честная, всегда работала на ферме, чтобы помогать всем вокруг. А Эппл Блум… она её младшая сестра, добрая и всегда полная энергии. Помогала сестре, училась всему, что могла. Они… они почти как семья для меня. Были.

Макс хмыкнул, чувствуя, как её слова цепляют что-то внутри — эта связь, эта потеря, которая эхом отдавалась в её голосе. «Сестра подруги, — подумал он, — значит, Эпплджек — одна из тех, кого мы ищем. Круто, хоть какая-то зацепка.» Он уже открыл рот, чтобы спросить подробнее об Эпплджек — кто она, где может быть, как связана с Элементами, — но дверь комнаты внезапно распахнулась с грохотом, ударившись о стену. В проёме стояла запыхавшаяся Эппл Блум, её грудь вздымалась от бега, красная грива растрепалась, а бант съехал набок. Она влетела внутрь, её копыта застучали по полу, и слова вырвались торопливо, полные паники.

— Скорее, прячьтесь! — выпалила она, захлопывая дверь за собой и прижимаясь к ней спиной. — В посёлок отряд чейнджлингов Кризалис направляется! Они уже близко, патруль на подходе! Надо в подвал, или в чулан — куда угодно, только быстро!

Но тут её взгляд упал на Флаттершай, которая сидела на кровати, и Эппл Блум застыла как вкопанная. Её глаза расширились, рот приоткрылся, и она замерла, уставившись на неё, будто увидела привидение. Флаттершай тоже дёрнулась, её уши прижались к голове, а копыта сжались на покрывале, и в комнате повисла тишина, прерываемая только тяжёлым дыханием Эппл Блум. Она моргнула, её мордочка побледнела, и она прошептала дрожащим голосом, полным шока.

— Святая Селестия… Флаттершай… Это… Это правда ты? — сказала она, делая шаг вперёд. — Но ты… ты ведь в розыске… как… как ты добралась сюда?

Макс хмыкнул, услышав панические слова Эппл Блум, и шагнул к окну, отодвинув занавеску резким движением. Улица внизу была воплощением хаоса: пони метались в разные стороны, одни ныряли в переулки, другие прятались за заборами, а некоторые стояли на месте, натянуто улыбаясь и кивая, будто изображали послушных жителей перед невидимым начальством. Единорог уронил ведро, вода из которого разлилась по земле, а он сам быстро скрылся за углом. Пегаска с растрёпанной гривой тащила корзину с бельём, оглядываясь через плечо, пока не влетела в дом, хлопнув дверью. Всё это выглядело как театр абсурда: смесь страха и фальшивого радушия, будто посёлок пытался спрятать свою панику под маской. Макс нахмурился, отходя от окна, и повернулся к Эппл Блум. 

— Это что за отряд суперсолдат такой идёт, что все так обосрались? — спросил он, глядя на неё. — Прям паника, как будто конец света блять. Кто они вообще?

Эппл Блум шокированно уставилась на него и её глаза расширились, будто он спросил, почему вода мокрая. Она сжала копыта, её красная грива дёрнулась, когда она мотнула головой, и её слова вырвались торопливо, с нервной дрожью, полной ужаса.

— Ты что, с луны свалился?! — выпалила она, её тон был на грани паники. — Это не просто егеря! Это регулярная армия Кризалис — чейнджлинги, которые мнят себя высшими существами! Они... они убивают просто ради забавы, без причины! Или забирают пони туда, откуда никто не возвращается — в их лагеря, в Кантерлот, в подвалы, да куда угодно! Они не просто патруль, они... монстры!

Макс хмыкнул, чувствуя, как её слова врезаются в сознание, и вздохнул, почёсывая затылок. "Чейнджлинги, — подумал он, — звучит как сборище уродов из кошмара. Ладно, если они такие твари, то с ними разговор короткий." Он шагнул к стене, где стояла винтовка, взял её в руки и перезарядил, щёлкнув затвором для верности. Он повернулся к Эппл Блум и его слова вышли с холодной решимостью и с лёгкой насмешкой.

— Похуй, щас быстро порешаем проблему с этим косплеем на отряд СС, — сказал он, поправляя ремень винтовки. — Похоже, эти ребята решили, что они тут боссы и могут творить что вздумается. Ошибочка вышла.

Флаттершай, сидевшая на кровати, ахнула, задрожала, её копыта сжали покрывало ещё сильнее, а глаза наполнились страхом. Она вскочила, её голос сорвался на дрожащий шёпот, полный отчаяния, и она шагнула к нему, панически расправив крылья.

— Макс, нет, пожалуйста! — выпалила она. — Не делай глупостей! Это не те егеря, которых мы встретили по дороге! Армия Кризалис — это... это машины для убийства! Они разорвут тебя, а я... я не хочу тебя потерять! Прошу, давай спрячемся, пока они не уйдут!

Макс замер, глядя на неё, и почувствовал, как внутри что-то сжимается от её слов. Её глаза, полные слёз, смотрели на него с такой искренней тревогой, что он невольно улыбнулся — лёгкой, тёплой улыбкой, которая появилась сама собой. "Она боится за меня, — подумал он, — прям до дрожи. Чёрт, это так мило, что аж сердце щемит." Он шагнул к ней, опустился на одно колено, чтобы быть на уровне её глаз, и мягко погладил по голове, чувствуя её тепло и мягкость.

— Спокойно, Флаттершай, — сказал он тихо, его тон был твёрдым, но ласковым. — Я знаю, что делаю. Всё будет хорошо, обещаю. В моём мире меня приучили, что бить фашистов — святое дело. Эти уроды не тронут ни тебя, ни посёлок. Доверься мне.

Она моргнула, её слёзы скатились по щекам, но она кивнула. Макс выпрямился, чувствуя, как доверие греет изнутри, и решил просканировать её, чтобы убедиться, что состояние не находится на критическом уровне. Он мысленно вызвал панель, сосредоточившись на команде: "Сканировать Флаттершай." Панель всплыла перед глазами, мерцая синим светом, и развернула подробную сводку.

«Сканирование завершено. Сводка по субъекту Флаттершай:

Физическое состояние: Стабильно. Пульс: 110 уд/мин (учащён из-за стресса). Энергия: 80% (лёгкое снижение из-за уровня стресса).

Психологическое состояние: Критический уровень стресса (90%) из-за угрозы чейнджлингов. Признаки панической атаки: дрожь, учащённое дыхание, повышенная эмоциональная уязвимость. Вероятность рецидива паники: 70% при эскалации угрозы.

Отношение к вам: Привязанность: 100% (максимальный уровень, субъект полностью доверяет вам как защитнику). Влюблённость: 50% (средняя стадия, вызвана эмоциональной зависимостью и заботой; усиливается в стрессовых ситуациях. Наблюдается резкое повышение, причины неизвестны, выполняется оценка влияния пассивных навыков).

Уровень фертильности: 100% (максимальная фаза эструса, высокая чувствительность к физическим и эмоциональным стимулам; вероятность зачатия: 15% с учётом видовых различий (выполнен перерасчёт на основе полученных данных). Вероятность может быть увеличена при помощи магии или генетических модификаций).

Рекомендации: Снизить стресс через физический контакт (поглаживания, объятия) и успокаивающие слова. Избегать резких действий в её присутствии. Успех успокоения: 75% при соблюдении рекомендаций.»

Макс прочитал сводку, и его губы растянулись в лёгкой усмешке. "Привязанность 100%, влюблённость 50%, — подумал он, — ну, хоть что-то приятное в этом пиздеце. Она прям за меня держится, как за спасательный круг. И это... мило, чёрт возьми." Он убрал руку с её головы, ощущая тепло её гривы на пальцах, и мысленно активировал барьер, сосредоточившись на команде: "Активировать барьер на себе." Панель мигнула, подтверждая: «Барьер активирован. Защита: 100%. Радиус: 5 метров. Мана: -10%.»

Он повернулся к Эппл Блум, которая всё ещё стояла у двери, метаясь глазами между ним и Флаттершай, и твёрдо сказал.

— Эппл Блум, бери Флаттершай и быстро прячьтесь, — сказал он, указывая на дверь. — В подвал, в чулан, куда угодно. Я разберусь с этими уродами. Шевелись.

Эппл Блум моргнула, её мордочка всё ещё была бледной от шока, но она кивнула и шагнула к Флаттершай.

— Пойдём, Флаттершай, — прошептала она, её голос дрожал, но был полон решимости. — В подвал, там безопасно. Быстро!

Флаттершай кивнула, её глаза всё ещё блестели от слёз, но она сползла с кровати и пошла за Эппл Блум. Макс дождался, пока они выйдут, и шагнул к двери, держа винтовку наперевес. Он спустился по лестнице и вышел из салуна, на секунду зажмурившись от яркого света солнца. Улица опустела: двери хлопали, окна закрывались, а паника, которую он видел из окна, теперь затихла, оставив только гнетущую тишину. 

У начала улицы, метрах в пятидесяти, двигался отряд — десять тяжеловооружённых чейнджлингов, которые выглядели как искажённые пародии на пони. Их тела покрывала чёрная хитиновая броня, блестящая, как полированный металл, с шипами и зазубринами на суставах, будто выкованная специально с акцентом на устрашение. Их глаза горели ядовито-зелёным светом, без намёка на какие либо зрачки, а из пастей торчали острые клыки. Их крылья, рваные, как у гигантских насекомых, тихо жужжали с неестественным металлическим оттенком, а на спинах висели винтовки — массивные, с длинными стволами, украшенные гравировкой в виде черепов и рогов. На груди каждого красовались металлические нагрудники с ярко выделенной эмблемой — чёрным рогом в зелёном пламени, окружённым узором, напоминающим свастику. Их униформа была чёрной, с красными нашивками на плечах, а на копытах красовались тяжёлые сапоги, усеянные стальными шипами, которые вдавливали землю с каждым шагом. Один из них, самый крупный, с рогом, покрытым зазубринами, держал за гриву пегаса — тот дрожал, стоя на коленях, его крылья были связаны верёвкой, а из морды текла кровь. Чейнджлинг явно допрашивал его, его шипящий голос резал воздух, как лезвие, с холодной жестокостью.

— Где она?! — прошипел он, встряхивая пегаса так, что тот застонал. — Жёлтая кобыла с красной гривой! Говори, где прячется эта предательница, или твоя шкура пойдёт на очередное знамя!

Макс шагнул вперёд, его ботинки хрустнули по пыльной земле, и чейнджлинги наконец заметили его. Их головы синхронно повернулись, глаза вспыхнули ярче, и они тут же бросили пегаса, который рухнул на землю с тихим стоном. Весь отряд двинулся к Максу, поднимая винтовки и нацеливаясь на него. Крупный чейнджлинг шагнул вперёд и его рог засветился зелёным светом. 

— Назовись, тварь! — презрительно прошипел он, обнажая клыки в оскале. — Откуда ты взялся и что ты за существо? Говори, или умрёшь!

Макс усмехнулся, чувствуя, как адреналин бьёт в кровь, и эпично поправил куртку и федору — поля шляпы качнулись, отбрасывая тень на лицо. Он поднял винтовку, щёлкнув затвором, и ответил, холодно, с насмешкой, будто он смотрел в глаза самой смерти.

— Zeit, in die Hölle zu gehen, — сказал он, прищурившись. — Пора отправляться в ад, сукины дети.

Он стоял неподвижно, следя за движением крупного чейнджлинга, который стремительно приближался. Остальные девятеро держались позади, целясь в Макса, и их шипящие голоса сливались в угрожающий гул. Когда крупный чейнджлинг оказался в десяти метрах, Макс резко вскинул винтовку и выстрелил — пуля ушла точно в голову, пробив хитин с глухим треском. Чейнджлинг рухнул, его тело дёрнулось, и кровь хлынула на землю, заливая землю. Ответный огонь не заставил себя ждать: остальные чейнджлинги тут же открыли стрельбу и пули ударили в барьер, вспыхивая искрами на невидимой стене.

Макс злобно усмехнулся, его пальцы сжали винтовку крепче, и он открыл ответный огонь, стреляя короткими, точными выстрелами. Первый выстрел попал в грудь ближайшего чейнджлинга — тот с хрипом осел, выронив винтовку из копыт. Второй попытался зайти сбоку, но Макс развернулся, выстрелив в бок, и чейнджлинг упал, хватаясь за рану. Третий успел выпустить очередь, но барьер поглотил пули, и Макс ответил, попав в шею — чейнджлинг рухнул, захлебнувшись кровью. Перезарядка заняла секунды: он щёлкнул затвором, вставил новую обойму, и продолжил стрельбу, не сбавляя ритм. Пять минут боя пролетели в адреналиновом угаре: пыль поднялась столбом, воздух наполнился запахом пороха, а чейнджлинги падали один за другим. Десятый, последний, бросился бежать, его крылья зажужжали, но Макс рванул за ним, стреляя вслед. Пуля оцарапала его бок и разорвала одно из крыльев, но чейнджлинг продолжал бежать, петляя между домами.

Макс почти догнал его, дыхание оставалось ровным благодаря прокачанной выносливости, но внезапно мощный луч магии ударил прямо в грудь — красный, ослепительный, как разряд молнии. Винтовка вылетела из рук, кувырнувшись в воздухе, а Макса отбросило назад на добрые тридцать метров. Он приземлился, пару раз перекатившись по земле. Встав, он отряхнул куртку, кашляя, и пробормотал:

— Ебать его нахуй, это чё за ёбань щас прилетела?! Пиздец блять, хорошо хоть барьер держит на ура, раз я ещё жив.

Он проверил панель мысленной командой:

«Мана: 2500/5000 (расход 50% на барьер и защиту от магического удара). Здоровье: 4000/5000. Выносливость: 3900/5000.»

— Нехило так вдарило, — констатировал он, — но могло быть хуже. Живём пока.

Он прищурился, пытаясь разглядеть через поднявшуюся пыль источник атаки. Когда пыль немного улеглась, он увидел фигуру — чёрная единорожка стояла в тридцати метрах, её шерсть была угольно-чёрной, с алыми прожилками, будто раскалённые угли, а грива пылала багровым цветом, уложенная в строгую косу, заколотую металлическими шипами. Её рог светился тусклым красным светом, а глаза — фиолетовые, с узкими зрачками — горели холодной яростью. Она была одета в чёрный мундир с алыми нашивками, усеянный медалями, а на копытах блестели стальные набойки. Макс мысленно вызвал панель, сосредоточившись на команде: «Сканировать цель.» Панель развернулась, показывая данные:

«Сканирование завершено. Сводка по субъекту:

Имя: Пламенная Тень.

Раса: Единорог (высокий уровень магической силы, специализация: разрушительная магия). ВНИМАНИЕ! Обнаружены следы скрещивания с геномом фестрала в результате оперативного вмешательства. Последствия непредсказуемы.

Пол: Женский.

Возраст: 32 года (физическое развитие соответствует зрелой особи; эмоциональная зрелость: высокая, с акцентом на дисциплину и жестокость).

Характер: Холодная, расчётливая, с садистскими наклонностями; верна Кризалис, считает себя элитой; склонна к демонстрации силы; юмор отсутствует, предпочитает прямые угрозы.

Состояние: Физическое — стабильно, мана — 5% (критически низкий уровень из-за недавнего магического удара). Психологическое — уверенность 80%, лёгкое раздражение от сопротивления.

Рекомендации: Избегать прямого боя. Использовать физическую силу или уловки для нейтрализации. Успех: 85% при правильной тактике.»

Макс усмехнулся, прочитав сводку, и нацепил федору, которую подобрал с земли, поправляя её поля. Единорожка заговорила первой, её голос был резким, с металлическим оттенком и с ноткой удивления.

— Как ты выжил после такого удара? — сказала она, шагнув ближе, её рог мигнул, но света почти не осталось. — Назовись. Кто ты?

Макс лишь усмехнулся. Он шагнул вперёд, держа руки в карманах, чтобы показать, что не боится её вида.

— Не из говна и палок я сделан, чтобы от такого недолуча отъехать, — сказал он, прищурившись. — А ты кто? Дамы представляются первыми, или у вас в вашем Рейхе другие правила?

Пламенная Тень легко усмехнулась, её глаза сузились, а голос стал холоднее, с лёгким намёком на уважение к его дерзости.

— Польщена твоей наглостью, — сказала она, выпрямляясь. — Пламенная Тень, капитан специального следственного отряда армии её Величества Кризалис. А теперь твоя очередь.

Макс не ответил на её вопрос, лишь усмехнулся шире, заметив, что её рог почти не светится. «Мана на нуле, — подумал он, — а я ещё полон сил. Пора заканчивать этот цирк.»

Он зашагал к Пламенной Тени, его ботинки хрустели по пыльной земле, а глаза были прищурены, не отрываясь от её фиолетовых зрачков. Она отступила, её копыта царапнули грунт, и рог засветился тусклым красным сиянием. Магией она вытащила из ножен на поясе изящную шпагу — тонкую, с гравировкой в виде рога на рукояти, — и метнула её в Макса. Клинок сверкнул в воздухе, но ударился о барьер с глухим звоном и разломился надвое, упав на землю. Макс лишь хмыкнул, его губы искривились в насмешке, и он продолжил идти, не сбавляя шага.

— Слабовато для капитана, — сказал он холодно, с лёгкой издёвкой.

Пламенная Тень отступила ещё дальше, её копыта скользили по земле, пока спина не упёрлась в стену ближайшего дома — деревянную, с облупившейся краской. Она дёрнулась, её глаза расширились, а рог мигнул, но магия не ответила. Макс наклонился, подхватил винтовку с земли, проверил затвор одним движением и подошёл ближе, двигаясь тяжёлыми и уверенными шагами. Единорожка попыталась сопротивляться: её копыта ударили по земле, рог вспыхнул слабой искрой, но Макс резким движением схватил её за горло, прижав к стене. Его пальцы сжались, чувствуя тёплую шерсть и учащённый пульс под ней, после чего он приставил дуло винтовки к её лбу.

Пламенная Тень замерла и её былая уверенность рухнула. На глазах выступили слёзы, которые покатились по щекам, оставляя мокрые дорожки на чёрной шерсти. Её мордочка исказилась страхом, губы задрожали, а тело напряглось, пытаясь вырваться. Макс смотрел в её глаза, его лицо осветила злобная усмешка, и он наклонился ближе, тихо прошептав:

— Как и ожидалось, — сказал он, его взгляд впился в её зрачки. — Исчерпала магию — и стала бесполезной пустышкой. Типичный NPC, только пафоса побольше.

Она слабо дёрнулась, её копыта скребли по стене и руке Макса, но его хватка не ослабевала. Её дыхание стало хриплым, глаза наполнились паникой, и она попыталась вырваться, но силы покидали её. Макс сжал горло сильнее, чувствуя, как её тело напрягается в приступе удушья, её грудь судорожно вздымалась, а слёзы потекли обильнее. На миг её вид — дрожащая, сломленная, с мокрыми глазами — вызвал у него укол жалости. «Чёрт, — подумал он, — она же… просто пони. Даже если тварь, всё равно живая.» Он ослабил хватку, позволяя ей вдохнуть, и она тут же закашлялась, а её копыта вцепились в его руку. 

Но жалость быстро ушла. Макс стряхнул эмоции, его лицо снова стало холодным, и он нажал на курок. Прозвучал громкий выстрел, пуля пробила лоб, и Пламенная Тень обмякла, а её тело сползло по стене, оставляя кровавый след. Макс отступил, опуская винтовку, и тихо, с горечью, пробормотал:

— Туда фашистам и дорога.

Он развернулся и пошёл к салуну, его шаги были тяжёлыми, а ботинки слегка поднимали только что осевшую пыль. В груди сидело странное чувство — не вина, но… горький осадок. «Навык Палача глушит совесть, — подумал он, — но не до конца. Чёрт, это был не бой, а казнь. Ладно, похуй, она заслужила.» Он поправил федору, смахнув пыль с полей, и отправился обратно в салун, где тишина встретила его пустыми столами и закрытыми ставнями.