МойФанфик

Аудитория была наполовину заполнена. Студенты мельтешили то тут, то там, занимая свободные места. Некоторые опоздавшие заглядывали в дверь и уже принимались извиняться, как понимали: «Фух, пронесло. Препода ещё нет на месте». Другие же, особенно отличники, недовольно переглядывались и перешёптывались между собой.

— Как преподаватель может опаздывать на свою же пару? — пробурчала под нос кучерявая девушка. Вокруг неё были разложены конспекты с ровненькими строчками и аккуратными пометками на полях.

— Пятнадцать минут, и мы свободны! — радовался рыжий парень. Он сидел на заднем ряду, и было вообще непонятно, зачем он поступил в университет. Он ведь постоянно норовил улизнуть с занятий.

— Если б это была последняя пара, то да. А так… Это же первая на сегодня. Куда ты свалишь? — насмешливо проговорила студентка, сидевшая впереди рыжего. — Сиди и не бухти, займись лучше чем-нибудь.

— Это странно, — чуть громче произнесла кучерявая студентка во второй раз. Кажется, сначала её не расслышали. — Мистер Фелл обычно приходит сильно заранее. Может что-то случилось?

Уж кому-кому, а ей доподлинно известно, насколько тщательно господин Фелл готовился к каждому занятию: набрасывал краткие планы лекций, выбирал пару методических пособий для рекомендаций и после выпивал чашечку чая для бодрости. Временами он болтал с другими преподами, но за десять минут до начала пары он неизменно был на месте. Всегда. Но не в этот раз.

— Может, — кивнула одна из студенток. Пеппер всегда знала всё и обо всех. Дружба с ребятами из студенческого актива приносит свои плоды. Вот и сейчас она могла поделиться одной из своих находок. Её губы растянулись в улыбке при следующих словах. — Иногда его заменяют. Может, в этот раз придёт кое-кто другой.

— Этот «кое-кто», очевидно, не боится жалоб на кафедре и в деканате. «Кое-кто» считает, что может позволить себе опаздывать на занятия? — вновь пробурчала кучерявая студентка. Недовольство нарастало всё сильнее, пока за спиной не громыхнула доисторическая дверь. Удивительно, как она не разлетелась на щепки.

Дверь распахнулась во всю ширь, и спесь со студентов как рукой сдуло. Разговоры стихли. Студенты обернулись и теперь во все глаза следили за одним из самых скандально известных преподавателей современного искусства в университете.

Кучерявая студентка залилась краской, надеясь, что мистер Кроули не слышал её последних слов. Ведь в следующем семестре именно он должен был принимать у них сессию по дисциплине. Пока было непонятно, было ли это проклятием или благословением для всей группы. Ведь слухи о преподе ходили разные.

Студенты приходили в себя, а преподаватель тем временем неспешной походкой в развалку прошёл мимо рядов. Старенькая аудитория ещё пару мгновений назад казалось камерной и уютной, но теперь в ней будто прибавилось красок.

Шторы открыты нараспашку и утренние лучи пробивались через алую листву клёна. Воздух наполнился ароматом вишни, ликёра и, самую малость, ванильной сладостью. Едва ли кто-то обратил внимание на парфюм.

Противный скрип мела по доске пробрал до мурашек. Мистер Кроули вырисовывал угловатые буквы на доске. Буквы сложились в слова. Студенты прекратили перешёптываться и листать учебники. Преподаватель привлёк всё внимание аудитории как бы между делом, но самым противным способом из доступных. Первое впечатление самое важное, не так ли?

— Энтони. Джей. Кроули, — проговорил громко и чётко мужчина с шотландским акцентом. — Для вас - мистер Кроули. Мы с вами ещё не знакомы, верно?

Он оглядел беглым взглядом присутствующих. Студентов словно громом поразили. Азирафаэль не предупреждал, что это группа с «особенными» ребятами. Удивлённо выгнув одну бровь дугой, Энтони двинулся к первым партам.

— Это же… Группа «12А»? — уточнил Кроули. — Мистер Фелл просил сегодня подменить его.

Или, точнее, Кроули попросту продул ему с утра в «камень-ножницы-бумага» и поддался на уговоры ангела подменить его на первой паре. Но студентам об этом знать было необязательно.

— Да, сэр, — спохватилась кучерявая девушка с лицом, усыпанным веснушками. — Меня зовут Изабелла Стоун. Староста группы. Позвольте уточнить, мистер Фелл в порядке? Он ни разу не пропускал пары.

— Эм, да, конечно, — Кроули улыбнулся, не ожидая такой заботы от первокурсников. — Он чувствует себя… Более чем прекрасно. Мистер Фелл - человек занятой, откровенно говоря. Порой он пропускает некоторые из лекций. Такое случается.

Последние слова мистер Кроули проговорил вкрадчиво, поглядывая на дверь. Не стоило деканату знать о маленьких шалостях Кроули и Фелла. Кучерявая студентка, Изабелла, вновь залилась краской. Но теперь непонятно от чего. На конспекты она более не смотрела.

— Как вы много знаете о мистере Фелле, — сладко промурчала девушка, сидевшая перед рыжим бездельником. Пеппер. — Слышала, вы дружите. Хотя сложно представить вас друзьями.

Энтони Дж. Кроули безразлично пожал плечами.

— Если вопросов больше нет, то приступим к лекции.

Современное искусство - мой основной профиль. И вы, как будущие искусствоведы, будете у меня под особым наблюдением. Но прежде, чем мы перейдём к моему предмету, должно пройти время. В первом семестре вы не ради забавы изучаете историю искусств, которую преподаёт вам мистер Фелл.

Без прошлого нет настоящего. Нет настоящего - нет будущего. Поэтому всегда оглядывайтесь назад, чтобы понять, как развивался ваш предмет интереса.

В конце концов, без истории мы все были бы круглыми дураками и изобретали велосипед снова, и снова, и снова. И так до бесконечности.

Насколько я знаю, вы сейчас проходите эпоху Ренессанса.

Прекрасное время. Уже нет тех уродливых лошадей и плосколицых рыцарей, которых писали раньше. Всё то мракобесие, которое пришло в общество с рождеством Христовым, начало искореняться из искусства именно эпоху Возрождения.

Люди удивительны, вы заметили? Поначалу создавали прекрасные статуи, великолепные храмы. Древняя Греция, Древний Рим и Древний Египет процветали. Замечательные были времена. Возвышенные. А после всё кануло в небытие. Долгие-долгие века люди забывали те самые основы искусства, которые тщательно создавали и выверяли при первых цивилизациях.

Что стало с миром теперь? Никакой перспективы, никакого сюжета, никакого цвето- и свето-построения. Ужас! Нищета, смерти и молитвы. Никакого стиля. Но человечество не потеряло способность развиваться. Шаг за шагом люди вновь накапливали свои знания. Писали иконы. Да, поначалу скверно. Но потом! О-о-о, они вернули ценности античного мира в эпоху Ренессанса.

Именно в это время творили Ботичелли, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль и Альберти. Вы думаете, вас это никак не касается? Какое дело вам до того, как развивалось искусство в каком-то средневековье?

Здесь вы ошибаетесь. Искусство - это полёт мысли, фантазии и воплощение самых безумных идей в реальность. Именно так мы научились создавать новую архитектуру, моду, скульптуры, музыку. Мир вновь начал наполняться вкусом, стилем и свободой мысли. Даже религию в это время наполнили человеческими сюжетами и смыслами. Меньше постулатов - больше свободы.

И теперь вы живёте именно в таких домах, слушаете рок, джаз, поп, соул и прочее. Носите скинни и пиджаки. Понимаете, какой дизайн грамотный, а какой - безвкусный...

Лекция пролетела незаметно. Если поначалу студентам было непонятно, кто перед ними и как вести себя с этим преподавателем, то теперь стало ясно как день: мистер Кроули - преподаватель мечты.

Его голос был энергичным. Вопросы вызывали бурные обсуждения. А сам он был чертовски привлекателен внешне и дьявольски харизматичен. Некоторые студенты даже в тайне понадеялись, что мистер Кроули будет чаще заменять мистера Фелла. Однако мечтам не суждено было сбыться.

Азирафаэль заглянул в кабинет уже после занятия, когда Кроули собирал случайные страницы из свеженького выпуска «British Vogue» и учебники по искусству в свой кожаный портфель. Последний студент покинул аудиторию, дверь закрылась, и преподаватели остались наедине.

— Как тебе мои студенты? — полюбопытствовал мужчина, одетый в излюбленный костюм-тройку.

Кроули принюхался и с озорным блеском в глазах взглянул на ангела. Пахло холодной розой и грейпфрутом. Азирафаэль воспользовался тем парфюмом, который был припасён дома у ангела. Наконец-то подарок распакован.

— Студенты - ангелочки, прямо как ты, — Кроули обнажил белоснежные зубы в обворожительной улыбке. — Кажется, они поначалу были смущены. Так или иначе. Но после мы прекрасно провели время. Прочитал им лекцию, которую однажды услышал от тебя.

Азирафаэль чуточку покраснел и вновь воровато оглянулся на обшарпанную дверь. Никого.

— Ты ведь не принялся рассказывать им о том, как сам учился у меня?

Солнечные блики играли в белоснежных кудряшках. Это было так занимательно, что Кроули прослушал вопрос. Азирафаэль принялся причитать: Энтони часто рассказывал всякие байки про себя, своё студенчество и то, как сам учился в этом университете под началом молодого мистера Фелла. Не всегда истории были… приличными.

Если на старших курсах такие разговоры студенты принимали легко, то первые курсы вообще редко интересовались хоть чем-то дальше своего носа. Слишком маленькие. Первокурсники были больше заняты выяснениями отношений между собой, «хвостами» перед сессиями и подготовкой бесконечных конспектов для таких преподавателей, как мистер Фелл.

Азирафаэль предпочитал не афишировать отношения с Энтони. В то время как последний мог быть очень откровенным.

Пока Фелл прокручивал в голове все эти беспокойные мысли, Кроули с интересом наблюдал за бегающим взглядом небесно-голубых глаз, за переминающимся с ноги на ногу Азирафаэлем и всеми этими сияющими и прыгающими кудряшками.

Спустя время мужчина всё-таки смолк и вопросительно-молящим взглядом посмотрел на этого дьявола в человеческом обличии.

— Тебе не о чем беспокоиться, ангел, — Энтони взял белоснежную руку в свою и запечатлел лёгкий поцелуй на руке Азирафаэля. — Я лишь прочитал им лекцию о Ренессансе. Можешь быть спокоен, я никому не расскажу о наших отношениях, пока ты не будешь готов. Даже если это займёт целую вечность. Главное, что ты рядом. Остальное меня не волнует. Мне вот что любопытно, Азирафаэль, помнишь ли ты те самые лекции, которые давал мне?

Лёгкая и невинная улыбка всё-таки тронула губы мистера Фелла. Все беспокойные мысли будто смыло приливом приятных воспоминаний.

— Я помню, что ты до сих пор должен мне пятьдесят пенсов, Кроули.