МойФанфик

2 сентября 1982 год

      Первое, что я услышала, было не нежное треньканье моего будильника. Это было оглушительное, истошное "КУ-КА-РЕ-КУ-У-У!", которое, казалось, донеслось не с тумбочки, а прямо из преисподней.

      Я подскочила на кровати, сердце колотилось где-то в горле. Будильник — мой любимый будильник — спрыгнул с тумбочки, и побежал на курьих ножках куда-то вперед, петляя между кроватей.

      — Реверсо!

      Будильник стал снова будильником, закатившись куда-то под стол.

      В спальне было уже светло. Слишком светло. Я бросила взгляд на часы.

      Восемь сорок пять.

      Урок зельеварения начинался в девять.

      В подземельях.

      На одно ледяное мгновение я просто сидела, парализованная ужасом. А потом меня будто облили ледяной водой.

      "Алекс!" — пронеслось у меня в голове.

      Вчерашняя ссора. Ее обида. Ее коронное заклинание-шутка, которое она не использовала с третьего курса. Ну конечно.

      Но времени на праведный гнев не было. Я вылетела из-под одеяла, судорожно мечась по комнате. Мантия... где мантия?! Волосы... да Мерлин с ними, с волосами! Я натянула форму, кое-как пригладила растрепанную гриву руками, нацепила ободок, схватила сумку и бросилась к выходу.

      Я неслась по коридорам, как обезумевший гиппогриф. Лестницы, казалось, сговорились и поворачивались в самые неподходящие стороны. Портреты провожали меня удивленными взглядами.

      "Проспать зельеварение у него... В первый же день..." — эта мысль билась в моей голове, как пойманная птица.

      Я знала, что он видел нас вчера. Я знала, что он уже составил обо мне свое мнение. И я только что дала ему идеальный повод это мнение подтвердить.

      Наконец, подземелья. Холодные, сырые, пахнущие камнем и отчаянием. Я добежала до двери в класс и замерла, пытаясь отдышаться. Мои легкие горели.

      "Спокойно, Китти... — шептала я себе. — Просто тихонько войди. Проскользни на заднюю парту. Может, он не заметит..."

      Какая же я была наивная.

      Я тихонечко, на миллиметр, приоткрыла тяжелую дубовую дверь. Внутри стояла такая тишина, что было слышно, как капает вода где-то в дальнем углу. Все уже сидели по своим местам, котлы были расставлены. Он стоял у доски, спиной к классу.

      Я сделала один крошечный, бесшумный шаг внутрь, надеясь на чудо.

      — Вы опоздали, — сказал он, резко оборачиваясь. Голос был тихим, но в нем звенело такое ледяное напряжение, что я замерла на месте. — Дверь. Либо закройте ее и сядьте, либо выйдите и закройте ее с той стороны.

      Слизеринцы усмехнулись. Было только начало учебного года, а они уже поняли, что их новый декан — молодой профессор Северус Снейп поддержит любую нападку на мой факультет.

      Я почувствовала, как щеки вспыхнули, но вместо того, чтобы виновато смотреть в пол, я подняла голову и взглянула прямо ему в глаза, тёмные и прищуренные.

      Впервые я увидела его так близко. Он был пугающе молод. Его лицо было бледным, губы сжаты в тонкую линию. Он был на взводе и, казалось, мы его уже раздражали самим своим существованием.

      И, о Мерлин, он узнал меня.

      Я увидела это по тому, как на долю секунды по его лицу прошла тень какого-то странного злорадства.

      — Ваша фамилия? — спросил он.

      — Джонс, сэр. Китти Джонс.

      — Мисс Джонс, — протянул он, и в его голосе прозвучали бархатные, ядовитые нотки. — Причина вашего опоздания должна быть поистине экстраординарной. Я слушаю.

      О правде не могло идти и речи, но у меня были уже заготовленные на такой случай слова.

      — Я помогала первокурснице из моего факультета, сэр, — начала я, стараясь придать голосу твердости. — Она заблудилась по дороге в Больничное крыло…

      Очень медленно он наклонил голову набок и снова слегка прищурил глаза, продолжая смотреть на меня.

      — Пять очков с Гриффиндора за вашу неумелую ложь, — сказал он тем же ровным тоном. — И еще пять — за то, что вы, видимо, считаете меня идиотом. Займите свое место.

      Я прошла на единственную свободную парту — прямо в первом ряду, под его пристальным взглядом. Я пыталась успокоить себя мыслями о том, что в этом не было ничего личного, что на моем месте мог оказаться каждый…

      Плохо получалось.

      — Программа пятого курса, — сказал он, обводя класс тяжелым взглядом. — Основы.

      И он начал гонять нас, одного за другим, но будто намеренно избегая меня, возможно, считая, что другие тоже должны получить свою порцию его ядовитого внимания. Что, впрочем, меня вполне устраивало… Ведь это было похоже на казнь.

      — Неужели никто не может мне сказать разницу между Аконитом и Волчьей отравой? — прошипел он. — Неужели за пять лет профессор Слизнорт не смог вбить в ваши пустые головы даже это?

      Я подняла руку. Это был легкий вопрос.

      — Да, мисс Джонс? Вы хотите нас просветить?

      — Это одно и то же растение, профессор.

      — В самом деле? 

      — Абсолютно, сэр, — ответила я, испытав даже какую-то гордость.

      — Хорошо, — он остановился у моей парты. — Видно, что вы читали учебник... Но этого мало. Продолжим.

      — ...Настойка полыни, — сказал он, медленно шагая вдоль первого ряда, — эффективна только в высушенном виде. Почему, мисс Джонс?

      — Потому что свежий сок содержит летучие масла, которые нейтрализуют алкалоиды асфоделя при нагревании.

      Он кивнул, не меняя выражения лица.

      — Допустим. Каков оптимальный метод сушки корня валерианы для Усыпляющего зелья?

      — Подвешивание в темном, прохладном месте на тринадцать дней, — ответила я, цитируя учебник.

      — Неверно.

      Я замерла. Я была уверена в ответе.

      — Но, сэр, в "Продвинутом курсе зельеварения"...

      — "Продвинутый курс" написан для ленивых идиотов, — прервал он. — Этот метод не оптимален. Оптимальный же — быстрая дегидратация с помощью заклинания Aresco, но с наложением стазис-чар. Но вы, разумеется, об этом не знаете. Ведь, чтобы дойти до него, требуется думать, а не просто зубрить.

      Я почувствовала, как внутри вспыхнула... злость. Он не просто проверял теперь мои знания. Он их обесценивал.

      Или нет?

      — Хорошо, — он остановился у моей парты, глядя на меня сверху вниз. — Задача. У вас есть котел с почти готовым зельем Правды. Но ваш ассистент-недоучка случайно добавил туда каплю крови саламандры. Зелье начинает сворачиваться. Ваши действия, мисс Джонс? У вас десять секунд, прежде чем котел взорвется.

      Весь класс затаил дыхание. Такой задачи не было ни в одном учебнике. Это был чистый тест на сообразительность. Кровь саламандры — катализатор огня, она вызывает цепную экзотермическую реакцию. Зелье само себя разогревает. Простое охлаждение, как Глациус, вызовет термический шок и взрыв. Стандартные стабилизаторы, вроде лунного камня, вступят в непредсказуемую реакцию с самим катализатором...

      — Девять... восемь...

      ...нужно было что-то холодное. Что-то, что нейтрализует огонь. Но не вода...

      — Семь... шесть...

      ...нужно было действовать в два этапа. Сначала — остановить реакцию. Потом — охладить.

      — Пять...

      И тут я вспомнила. Статья в "Вестнике Зельевара", которую я читала летом. О свойствах слизи флоббер-червя.

      — Сначала — добавить две капли слизи флоббер-червя, чтобы остановить реакцию, а потом немедленно — щепотку толченого лунного камня для быстрого охлаждения! — выпалила я.

      Он замер. Его брови едва заметно поползли вверх. Это была первая настоящая эмоция, которую я увидела на его лице. Удивление.

      — Объясните, — его голос был тихим, почти требовательным.

      — Кровь саламандры запускает саморазогрев, — говорила я, чувствуя, как ко мне возвращается уверенность. — Слизь флоббер-червя сама по себе не охладит зелье… но временно остановит реакцию. И вот в этот момент нужно добавить лунный камень. Без активного катализатора он сработает не как стабилизатор, а как экстренный поглотитель тепла, резко снизив температуру без риска взрыва.

      В классе стояла гробовая тишина.

      Он смотрел на меня долгим, непроницаемым взглядом. Я думала, что сейчас он хотя бы кивнет. Признает, что я права.

      Вместо этого…

      — Ваш ответ... приемлем, — процедил он, отказываясь признать мою гениальность. — Пять очков Гриффидору. Не обольщайтесь, мисс Джонс. Даже сломанные часы дважды в сутки показывают правильное время.

      Он отвернулся от меня к классу, казалось, сделав теперь уже окончательные выводы обо мне.

      — Как мы только что убедились, даже на этом сборище бездарностей иногда встречаются проблески интеллекта. Но интеллект без дисциплины — это ничто. Просто шум. Это так по-гриффиндорски... Желание выкрикнуть правильный ответ, чтобы получить свою порцию аплодисментов. Но зельеварение — это не театр. Это тихое, кропотливое искусство. Оно требует смирения, терпения и уважения. Качеств, которые напрочь отсутствуют у большинства из вас.

      А потом он снова обратился ко мне.

      — Вы считаете, что ваш талант дает вам право на все. На опоздания, на споры, на высокомерие. Но здесь, в моем классе, ваш талант — это ноль, если он не подкреплен железной дисциплиной. Такие, как вы — яркие, самодовольные выскочки, — самое большое разочарование для настоящего искусства. Вы никому не нужны в моей лаборатории.

      И тут во мне что-то взорвалось. Боль от его слов смешалась со слепой яростью. Вся его тоска, вся его злоба и не знаю, что еще — он выплескивал на меня.

      Почему?

      За что?

      Неважно...

      Я встала. Весь класс ахнул.

      — Вы ошибаетесь, профессор, — сказала я, и мой голос дрожал от ярости. — Вы говорите, что я никому не нужна, только по одной причине. Потому что вы, глядя в зеркало каждое утро, говорите себе то же самое. Вы и сами все знаете. Вы знаете, что на самом деле... вы сами никому не нужны.

      В классе повисла мертвая, звенящая тишина.

      Я увидела это. Всего на долю секунды. Его маска треснула. И под ней была не злость, а чистая, неприкрытая, сокрушительная боль. Я ударила его. И попала в самое сердце.

      ...как я и хотела.

      Он пришел в себя мгновенно. Его лицо снова стало каменным.

      — Вон, — сказал он. Голос был абсолютно бесцветным. — Вон из моего класса.

      Я схватила свою сумку и выбежала, чувствуя на себе взгляды всего класса.

      Мгновение я упивалась своим триумфом. Я отомстила ему за все... Но что-то было не так, я это чувствовала.

      С каждым шагом все яснее становилось одно.

      Я не победила.

      Я сделала ему больно.

      И от этого мне самой было невыносимо больно.

      Я ненавижу его. Я ненавижу то, что он заставил меня это сказать. И я не знаю, как я теперь буду смотреть ему в глаза на отработке, которую он, я уверена, назначит мне на всю оставшуюся жизнь.

Мои дорогие читатели! Буду очень рада вашим отзывам и лайкам!

Если хотите заглянуть за кулисы этой истории, увидеть больше артов и первыми узнавать о продолжении, приглашаю вас в свой уютный уголок в Телеграме: https://t.me/hogwarts_by_lualay.

До скорой встречи!

Обнимаю, ваша Lualay