МойФанфик

Война не щадит никого. Она медленно перемалывает всё, что делает человека живым — память, надежды, чувства. Не сразу, не одним ударом, а годами, упрямо, с холодным равнодушием. Сначала ты думаешь, что сможешь к этому привыкнуть. Потом понимаешь — привык именно к тому, что уже ничего не чувствуешь.

------------------------------------

------------------------------------

Стив Картер сидел на своей койке — той самой, что за двадцать лет стала ему ближе любого дома. Бетонные стены, пропитанные запахом пота, оружейной смазки и дешёвого кофе из автомата — всё это давило тяжестью прожитых лет. Воздух был густым, застоявшимся, словно сам впитал усталость всех, кто здесь когда-то спал и уходил — кто-то в увольнение, а кто-то — в землю.

Он медленно складывал вещи в свой старый чемодан, потрёпанный и покрытый пылью бесчисленных дорог. Пара рубашек, выцветших от жёсткой воды. Зачитанная книга о Второй мировой с пожелтевшими страницами. Старый нож с выщербленным лезвием — подарок от отца, чьё лицо уже давно растворилось в смутных детских воспоминаниях.

Ничего личного. Ни фотографий, ни писем, ни мелочей, которые кто-то другой назвал бы памятью. Всё, что когда-то что-то значило — выгорело. Осталась лишь пустота, сухая и ровная, как пыль на его ботинках.

Ему было тридцать восемь, но выглядел он на все пятьдесят. Зелёные глаза, когда-то полные решимости, но теперь казавшиеся потухшими, окружёнными сеткой морщин от постоянного напряжения. Шрамы на руках и лице — следы от осколков, ожогов и порезов — напоминали о местах, где он едва не погиб. За последний год он сильно похудел, форма болталась на нём как мешок, а внутри росла усталость, которая не отпускала даже во сне. Душа его была выжжена, как земля после бомбёжки, — не было ничего, только эхо воспоминаний о потерянных людях и проваленных миссиях.

Он застегнул чемодан, и пальцы слегка дрогнули. Не от страха перед неизвестностью, а от той глубокой апатии, которая накапливалась годами. Без войны он чувствовал себя никем — просто ещё одним ветераном, которого мир забудет через неделю. Стив сжал кулаки и ногти впились в ладони, оставляя красные следы. Слёз уже давно не было — они высохли где-то в Ираке, рядом с телом его друга Джека Мюррея. Но тяжесть в груди нарастала, давила, мешала дышать свободно. Он встал и оглядел комнату в последний раз. Стены, покрытые трещинами, полки с оборудованием, которое он чинил бесчисленное количество раз… Всё это оставалось позади, но пустота внутри от этого никуда не девалась.

В дверях появился капрал Рамирес, молодой парень лет двадцати пяти, с той искрой в глазах, которую Стив потерял давным-давно. Его форма была чище, чем у большинства, и он всегда держался с лёгкостью, несмотря на окружающий хаос.

— Эй, Картер, ты ещё не свалил? — спросил Рамирес, прислонившись к косяку и скрестив руки. Его тон был добродушным, но с ноткой беспокойства, которую он старался скрыть за улыбкой.

Стив повернулся к нему и уголок рта дёрнулся в подобии усмешки. Он не ожидал, что кто-то придёт прощаться — большинство просто кивали и шли дальше.

— А куда спешить? Последний день ведь. Через час улетаю в Штаты, — ответил он хриплым голосом, пропитанным сухим воздухом пустыни. Он встал, взял чемодан и шагнул ближе.

Рамирес кивнул, его глаза пробежались по комнате, словно он пытался представить, каково это — уходить после такого срока.

— Чёрт, капитан, всё это звучит как сон. Свобода, гражданская жизнь… У тебя планы то есть? Что будешь делать?

Стив пожал плечами, его движения были медленными, усталыми. Он не хотел углубляться, но Рамирес смотрел с таким искренним интересом, что это тронуло что-то внутри.

— Планы? Найду бар где-нибудь в Техасе или Калифорнии, где виски стоит копейки. Выпью за всех, кого потерял. А дальше… не знаю, парень. Может, найду работу в гараже, чинить тачки или ещё какую-то срань. Или просто буду сидеть на крыльце и смотреть, как мир крутится вокруг меня. Война — это всё, что я знал. Без неё я как двигатель без топлива — стою на месте и ржавею.

Рамирес рассмеялся, но его смех вышел нервным, с лёгкой дрожью. Он почесал затылок, пытаясь скрыть эмоции.

— Звучит хреново, но честно. Знаешь, если что, заезжай ко мне в Эль-Пасо. Моя мама готовит тако, от которых ты забудешь всю эту войну, гарантирую. А моя сестра — она медсестра, всегда рада помочь ветеранам. В общем, я к чему клоню, не пропадай, ладно? Ты спас мою задницу в той засаде под Мосулом, помнишь? Без твоего экспресс — ремонта того джипа мы бы все там полегли.

Стив кивнул, и на миг в его глазах мелькнула теплота. Он хлопнул Рамиреса по плечу, ощущая под рукой крепкие мышцы молодого солдата.

— Помню, капрал, прекрасно помню. Ты тогда держался молодцом, не паниковал. Не давай этим ублюдкам себя подловить, слышишь? Держи голову низко и стреляй первым. А за приглашение — спасибо. Может, и заеду, если не сдохну от скуки на гражданке.

Рамирес шутливо козырнул, его улыбка была искренней, но с уловимой ноткой грусти.

— Буду ждать, сэр. Удачи там. И… береги себя.

Стив кивнул и вышел из казармы. Песок хрустел под ботинками, жара обволакивала тело, несмотря на приближающиеся сумерки. База кипела жизнью: солдаты таскали ящики, механики ковырялись в технике, а где-то в отдалении монотонно гудели генераторы. Он шёл медленно, словно впитывая каждый звук, каждый запах. Двадцать лет — от зелёного новичка в Ираке до измотанного инженера в Сирии. Он помнил свой первый день: возбуждение, адреналин, вера в то, что он меняет мир. Теперь осталось только разочарование и усталость, которая проникала в кости, словно зимний холод.

Аэродром ВВС США в Сирии был настоящим муравейником среди пустыни. Барханы окружали его со всех сторон, а вечерний воздух был густым от пыли и запаха керосина. Рёв двигателей C-17 Globemaster III перекрывал всё остальное — крики солдат, лязг металла, гул генераторов. Пыль висела в воздухе, оседая на коже и одежде. Небо на горизонте окрашивалось в багровый цвет, отражаясь в лужах мазута на взлётной полосе, а солдаты работали без остановки: кто-то загружал боеприпасы, кто-то проверял оборудование, перекрикиваясь через шум.

Стив же стоял в стороне, у края бетонной площадки, сжимая ручку чемодана. Его форма липла к телу от пота, но он не замечал дискомфорта. Он чувствовал себя посторонним среди всей этой суеты — молодые ребята двигались с энергией, которой у него давно не было. Они шутили, хлопали друг друга по спинам, верили в завтрашний день. Стив смотрел на них и вспоминал себя в их возрасте: такой-же мальчишка, полный энтузиазма, уверенный, что вернётся героем с медалями. Но вместо этого, внутри была только пустота. Пустота и сожаление — мысли о потерянных годах, которые уже не вернуть и ничего не исправить.

Один из солдат, тащивший ящик с боеприпасами, заметил его и остановился. Парень был молод, лет двадцати, с веснушками на лице и широкой улыбкой — типичный парень откуда-то из Среднего Запада.

— Эй, капитан Картер! Улетаете? Не забудьте прислать открытку с гражданки! — крикнул он, вытирая пот со лба рукавом.

Стив криво усмехнулся, но ответил, чтобы не обижать пацана.

— Если найду что-то стоящее, рядовой. А ты держись здесь, и не геройствуй зря. Война — это не кино, она жрёт людей заживо, можешь мне поверить.

Парень кивнул и его лицо стало серьёзнее.

— Понял, сэр. Удачи вам. И спасибо за то, что чинили нашу технику. Без вас мы бы давно встали.

Стив отвернулся, чтобы скрыть тень в глазах. Этот парень напомнил ему Джека Мюррея — такой же оптимист, полный жизни. Джек погиб в Багдаде от самодельной взрывчатки, и воспоминание о его разорванном теле до сих пор жгло разум изнутри. За периметром раздался выстрел — патруль или местные, но никто не отреагировал. Стив переложил чемодан в другую руку, его пальцы дрожали от накопившейся усталости. Он боялся не войны — она была знакомой, предсказуемой в своей жестокости. Боялся того, что ждёт за ней: пустая квартира, одиночество, и бесчисленные ночи, когда воспоминания не дают уснуть.

— Картер! — окликнул его кто-то сзади. Стив обернулся и увидел полковника Джеймса Уилсона, уверенно шагающего к нему. Уилсон был высоким, с седыми висками и цепким взглядом, а форма на нём сидела идеально, прямо точь в точь как на параде.

— Полковник, — кивнул Стив, его тон стал ровным, но с ноткой подобающего уважения.

Уилсон остановился рядом и протянул руку. Стив крепко пожал её, ощущая знакомое давление — Уилсон всегда проверял людей на прочность.

— Ты правда собрался уйти? Я думал, ты передумаешь в последний момент, как в прошлый раз, — сказал Уилсон, его слова были растянутыми, с лёгким южным акцентом. Он скрестил руки на груди и посмотрел Стиву в глаза.

Стив пожал плечами, стараясь не показывать раздражения. Уилсон был хорошим командиром — не из тех, кто жертвует людьми ради карьеры.

— Билет в кармане, сэр. Нет смысла тянуть. Двадцать лет — достаточно, чтобы понять: пора остановиться.

Уилсон медленно кивнул и его взгляд стал задумчивым.

— Помнишь Мосул? Тот джип, который все списали. Ты ковырялся в нём под огнём, пока остальные отстреливались. Спас целую группу. Такие парни, как ты, не уходят просто так. Мы почти добили этих ублюдков из ИГИЛ. Ещё год-два, и их не останется. Твой опыт — золото, Картер. Останься, помоги закончить дело. Я могу поговорить с начальством, продлить контракт.

Стив отвёл взгляд на самолёт, где солдаты неспешно загружали ящики и мешки. Металлический гул, крики сержанта, запах керосина — всё это было до боли знакомо. Война, как ни странно, давала цель, структуру, ощущение нужности. Но внутри он знал: он опустошён.

— Я ценю это, полковник, — голос его звучал спокойно, почти ровно. — Вы всегда были прямолинейны, и я уважаю вас за это. Но я выгорел дотла. Двадцать лет — одно и то же: смерть, потери, ночи без сна. Я не сплю толком — стоит закрыть глаза, вижу их лица. Джек, Мария, Этан… Они все там, в голове. Если останусь — дожму себя окончательно. Дома у меня ничего нет, но и здесь я уже лишний. Только мешаться буду.

Уилсон молчал. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло что-то живое — короткий отблеск понимания и, почти, сожаления.

— Я вижу, Картер, — наконец сказал он тихо. — Ты заслужил передышку. Но если передумаешь — звони. Мои двери открыты. И… береги себя там, на гражданке. Не все остаются целыми.

Стив кивнул:

— Спасибо, сэр. Не пропаду.

Они пожали руки. Ладонь полковника была тёплой и сухой — последняя опора, уходящая вместе с годами службы. Уилсон поправил фуражку, коротко кивнул и ушёл, растворившись в шуме аэродрома.

Стив остался один. Ветер гнал по бетонке пыль и клочья песка, а за спиной неожиданно стихли голоса. Он поднял чемодан, оглянулся на казарму, где прожил половину жизни, и направился к трапу.

Очередь на посадку тянулась медленно. Стив стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока пыль оседала на ботинках. Он думал о том, что ждёт в Штатах: пустая квартира в каком-нибудь маленьком городе, пенсия, которой едва хватит на жизнь. Может, найдёт работу механиком — чинить машины, ну или ещё какие-то железки. Но внутри росла всё та-же пустота: без адреналина, без цели он чувствовал себя потерянным. Сержант у трапа проверил его документы, кивнул и пропустил внутрь.

В салоне C-17 пахло металлом, смазкой и потом. Стив нашёл место у переборки, засунул чемодан под ноги и пристегнулся. Самолёт битком был набит молодыми солдатами: некоторые громко шутили, другие сидели молча, уставившись в пол. Стив смотрел на них и видел своё прошлое — энтузиазм, который война постепенно выжимала.

Его мысли унеслись к воспоминаниям. Джек Мюррей — лучший друг, с которым они служили в Ираке. За день до его смерти они пили теплое пиво в палатке, Джек шутил про верблюдов и обещал показать Стиву свой родной город в Огайо. А потом — взрыв, кровь и крики. Стив не успел его вытащить. Потом Мария Гонсалес, снайпер из их отряда в Афганистане. Она была жёсткой, но с тёплыми глазами, учила Стива испанским ругательствам и обещала научить танцевать сальсу после войны. Пуля в Кандагаре оборвала всё. Стив помнил, как держал её руку, пока она угасала, шепча о своей семье.

И Этан Кросс, медик, которого он тащил на себе через пустыню после засады. Этан спасал других, но спасти его самого было некому. Он умер у Стива на руках, бормоча о сестре в Калифорнии. Стив так и не написал ей — что сказать? «Ваш брат погиб героем»? Пустые слова. В Штатах он поднимет тост за каждого: за Джека, Марию, Этана и десятки других. Дешёвый виски в тёмном баре, где никто не спросит о прошлом.

Усталость накрыла его, а гул двигателей убаюкивал. Стив закрыл глаза, и сон не заставил себя долго ждать. В нём небо было чистым, с яркими звёздами, не такими, как в реальности. В их свете мелькнула фигура — крылатая, с гривой, похожей на ночное небо. Она повернулась, и Стив увидел глаза, сияющие как сапфиры. Он потянулся во сне, пытаясь разглядеть её подробнее, но всё растворилось.

Тишину разорвал внезапный взрыв. Стив распахнул глаза, тело дёрнулось, но ремни удержали. Самолёт трясло, салон заполонили крики, а в нос ударил запах гари и крови. Впереди полыхнуло пламя, завизжал металл, обломки которого летели во все стороны. Стив вжался в сиденье, его сердце бешено колотилось, а разум пытался осознать хаос. Перед новым взрывом мелькнула голубая вспышка — странная, неестественная.

Обломок металла ударил его в грудь, рёбра хрустнули и тело пронзила резкая боль. Кровь хлынула изо рта, лёгкие отказывали, не давая вдохнуть. Он попытался пошевелиться, но тело парализовало. Крики стихали в рёве огня, а кровь текла по полу, смешиваясь с горящим топливом.

Мир угасал, и постепенно зрение застилала тьма. Но в последний миг Стив вновь увидел звёзды из сна — пульсирующие, зовущие. В их свете мелькнула крылатая фигура, и раздался мелодичный шёпот: «Ещё не конец». Тьма сомкнулась, унося боль и жизнь.