МойФанфик

***

Потемки зимнего леса за весь месяц проживания в поселке стали для меня привычными. Кряжистые древесные исполины у дороги, некогда мерещившиеся зловещими призраками в пелене летящих снежинок из-за обманчивости моего не самого лучшего зрения, превратились в молчаливых зрителей, почтительно расступающихся, чтобы пропустить меня к школе. Снег под ногами звонко хрустел, стоило только мне ступить по лесной тропе, которую за ночь немного завалило им.

С тех пор, как пропал главный задира класса по имени Семен – я смог наладить отношения между одноклассниками. В особенности с тремя ребятами – Ромой, Бяшей и Полиной. Отношения с ними у меня, скажем так, дистанционные по причине влюбленности Ромки в Полину. Он парень хороший, однако, крайне скалистый и вспыльчивый, потому нюанс в виде того, что она и мне нравится, меня несколько… тревожит. Не хочется, чтобы из-за любовного конфликта наша дружба была окончена или того хуже – чтобы этот конфликт перерос в вопрос между жизнью и смертью. Не хотелось рисковать, потому я стараюсь, как бы так сказать, «держать их на дистанции», не смешивая наши компании. С каждым днем это становится все тяжелее, и тяжелее.

С кем у меня однозначно имеются серьезные проблемы, так это со змеей и заодно главной сплетницей нашего класса – Катей Смирновой. Жизнь мою она не портит, но конкретно во время учебы делает ее менее спокойной. Услышать от нее какую-либо претензию или обвинение хотя бы раз за день – уже привычное дело, а перешептывания с «подружками», чьи голоски ветром проносятся по кабинету, так и подавно привычный звук в нашем классе, не только обо мне. Даже Рома, чьи "понятия" предписывают "не бить девчонок", был готов напасть на нее прямо в коридоре, о чем сам признавался мне с Бяшей. Хотя, не думаю, что это правило играет роль: мама Кати – Лилия Павловна – наш классный руководитель. Она имеет полное право исключить Рому из школы, стоит ее дочери сказать что-то про него. Сказать, что это раздражает – не сказать ничего. Невероятная злоба и отвращение нарастают во мне каждый раз, когда я вижу как эта гадюка ходит по всей школе с довольной ухмылкой, смотря на всех с высоты Олимпа. Она и сразу мне не то, чтобы понравилась – еще тогда, когда я впервые переступил порог кабинета, - но сейчас я испытываю к ней невероятных размеров ненависть.

И все же я рад, что перед встречей с ней я могу вдоволь надышаться холодным, почти морозным, свежим воздухом улицы. Подобные прогулки постоянно успокаивают меня до и после начала уроков, будто все что происходит между мной и Катей имеет такое малое значение… Лишь пыль на ветру. И все же, радость длится не так долго, как хотелось бы. В раздумьях я не заметил как прошло время и оказался у школы раньше, чем я ожидал. В округе было, на удивление, пусто. Ни курящих старшеклассников или учителей, ни ступающих в школу детей... Из-за этой пустынности в голову уже лезут мысли, что из окна класса на меня презренно смотрит Смирнова и думает: «А вот и Петров явился! Что же мне еще сделать сегодня?..»

— «Соберись, Антон, день лишь начался… - тут же проскользнуло в моей голове. - Может, ее и вовсе сегодня не будет? Скажет Лилия Павловна, мол, Смирнова отсутствует: слегла с температурой. Уверен – класс только рад будет! И снова я о Кате… Что со мной не так? Неужели, она настолько сильно задела меня?»

Зайдя в школу, я тут же ощутил тяжесть душных коридоров. Сменил зимние кроссовки на школьную обувь, скинул их в мешок для сменки и снял с себя верхнюю одежду, сдав все это в гардероб. С рюкзаком я тут же зашагал по коридорам, изредка заполненными людьми, в сторону своего класса. На часах уже было тринадцать минут восьмого, почти начало урока. Часть одноклассников толпилась в коридоре, там же стояла и Лилия Павловна вместе со своей дочкой. А вот и Смирнова собственной персоной… Я метнулся в класс, словно мышь, удирающая от взгляда кошки. Стоит сказать – дикой, хитрой и вкрай озверевшей…

Благо я смог спастись в кабинете класса. Мой взгляд тут же упал на Рому с Бяшей, которые вместе с другими двумя мальчиками скопились в углу класса. Как настоящий главарь – он сидел за партой вместе со своей «правой рукой» – Бяшей, в то время, как два других мальчика стояли перед партами. Уже своим взглядом меня поймал Рома, который рукой подозвал меня к себе. Полины в классе не было, так что я мог спокойно подойти к нему и его компании. Двум одноклассникам он сказал что-то, после чего они ушли.

— Утра доброго, Тоха, – поздоровался Рома, протянув мне руку. Как он это называет – «сделать краба». – Ну, рассказывай… Как дела у тебя? Как день начался?

— Есть у Ромки дело к тебе, если вкратце, на, – без лишних слов решил перефразировать Рому Бяша. За свою шепелявую поправку Рома дал подзатыльник своему другу.

— Да тише ты! – шикнул Рома сквозь зубы, отчего Бяша молчаливо поджал хвост. – Но, чего греха таить, он прав. В чем дело-то… Вот есть у нас дежурство, на одном ты уж точно должен был быть. Будь другом – подмени меня на сегодня?

Просьба от Ромы звучала странно. Конечно, он парень достаточно бесноватый и, можно сказать, бунтарский, но он особо-то и не убегал от дежурства. По крайней мере, на прошлой неделе он спокойно принял свою «участь». Это можно было списать на присутствие Полины, однако по словам Бяши он даже так не пропускает дежурство. Почему же сейчас он решил сбежать? Вопрос тут же выскользнул из моих уст, поскольку это было действительно интересно:

— А чего так? Ты заболел?

— Хорошую отмазу ты предложил, ей и воспользуемся, – подхватил Пятифанов из моей речи с улыбкой. Когда надо было ответить на мой вопрос - он убрал ее. – Но если правда, то в чем дело-то… Мы с Бяшей идем готовиться к контрольной работе по математике.

— К контрольной? - повторно уточнил я, будто не доверившись словам двух товарищей.

— Декабрь уже два дня как идёт, - уточнил Бяша. - В этом месяце все учителя начинают полугодовыми херачить, на. А по матеше училка вообще валить будет.

Я уже и забыл про полугодовые. Они всегда как-то проходили мимо меня, да и они не были для меня чем-то важным и особенным. Но я понимаю учеников, которые готовятся к этому, ибо это подведение итогов за все эти месяца учебы. И чего я уж точно не мог понять, так это... Рома и Бяша решили взяться за ум? Нет, они совсем не глупые, просто, как по мне, не вкладывают какого-то внимания в учебу. Потому такие слова удивительно слышать от них обоих.

— И вы… решили подготовиться? – спросил я у них, словно пытаясь узнать корыстность их намерений.

— Можно и так сказать, - подтвердил Пятифанов. - А ты у нас парень мозговитый, тебе и готовиться не надо. А вот силушек тебе не достает, можешь хоть раз поработать шваброй!

— И не поспоришь, - как-то размыто ответил я, выстроив подобие улыбки на своем лице.

— Дак что, Антох? Если согласишься – буду должен, - словно Дьявол, предлагающий сделку, он протянул мне руку.

— Что ж.… – невольно из меня издался тяжелый выдох. С легким недоверием к ним обоим я все же дал свое согласие Ромы, пожав ему руку. – Договорились.

Так и был заключен наш с Ромкой договор.

Уже практически забыв о договоре с Ромой, я просидел весь день за партой. Удивительно, но Катя сегодня меня совершенно не трогала. Все что тревожило, так это перешептывания Смирновой с одноклассницами. Периодически в одно ухо постоянно залетала какофония из обрывков их фраз, среди которых, удавалось разобрать лишь ключевые и второстепенные слова, а то и вовсе, удивленные восклицания от подпевал Кати. «…Слышала Рома Пятифан…», «Ого… Катя, а скажи…», «…Они с Козловым Петей…» - все что я смог разобрать. Что ж, как говорится – лишь бы меня не трогали.

Последним уроком была литература, которую как раз вела Лилия Павловна. Перед началом занятия к ней подошел Рома вместе с Бяшей, который, по сценарию их "выступления", пришел для моральной поддержки друга. Их диалог я не слышал, но по лицам товарищей можно сказать, что они действительно решили выдать Рому за больного. Да и не сказать, что притворяются плохо, однако этот факт даже так, как на ладони. Рома за живот хватается и корчится, Бяша лицо переживающее строит, ну прям бедняжки! Лилия Павловна фальшь тоже смогла уловить, если судить по тому, как ее рука прикрыла уставшее от них обоих лицо. Но что самое удивительное – своей второй рукой она кратко махнула в сторону выхода, после чего Рома с Бяшей тут же вылетели из кабинета. Неужели это сработало?.. Даже не верится... Хотя, учительница могла сделать это от безысходности. Что странно - к ней после этого подошла Катя. Уже на это я не стал обращать внимания. Я просто хотел пойти домой.

Урок пролетел незаметно. Все эти 40 минут я лишь изредка смотрел на доску, ощущая, как моя голова постепенно становилась тяжелой. Урок не был сложным, просто скучным. Булгакова я успел вдоль и поперек изучить, повторно проходить его - особенно на этом уроке - было невыносимо. Половину урока учительница так и вовсе уходила из кабинета, оставляя нас делать записи в тетрадях. Вернулась она, почти под конец урока, когда все должны были закончить. Собрав плоды наших трудов, она сложила их в стопку и взяла журнал со списком учащихся.

— Урок окончен, - заключила она, - Все могут идти домой, кроме дежурных. Посмотрим... В классе остаются Петров Антон и Смирнова Екатерина. Поможете прибраться в кабинете.

Ее имя как гром среди ясного неба прогремело в моей голове. Что-то резко выбило меня из колеи, вернув в реальность из раздумий где я пребывал на протяжении всей литературы. Мой взгляд тут же упал на ту, кого я всей душой пытался избегать, и на миг показалось, что коса ее - змея, что вскачет с ее головы и накинется на меня. «Смирнова Екатерина» ... Теперь понятно, чего Рома так поспешил убраться из школы. В голове тут же пронеслось: "Предатель...", но справедливости ради - я понимаю, почему он не хотел связываться со Смирновой, особенно, когда она одна с тобой в одном классе.

Словно прочтя мои мысли, Катя взглянула через плечо на меня и по-хищному улыбнулась мне. Я старался не терять лица перед ней, дабы не стать легкой добычей. Но внутри все кипело: от недовольства поступком Ромы и нежелания дежурить вместе со старостой класса. Моя правая рука сжалась в жесткий, как молоток, кулак, а от нервов он начал трястись под моей другой рукой. Я не мог его разжать, лишь прятать под предплечьем. Надо отвести взгляд, успокоиться... Благо я смог найти то, что привело меня в чувства – Полина, сидящая прямо перед Катей. Ее спокойный, несколько сочувствующий взгляд постепенно привел меня в чувства, а вся злость начала вытягиваться ее небесными глазами.

Полина исподтишка указала своим пальцем в окно, пытаясь не дать Кате увидеть ее жест. А поскольку Смирнова уже отвернулась от меня, начав собирать свои вещи, - оно и понятно. И не одна гадюка так поступила: все в классе спешно собирали свои вещи. Только если все ушли из класса, то Катя оставила свой полный рюкзак на стуле. Собственно, как и я. Так спустя пару мгновений в классе остались лишь я, Катя, да наш классный руководитель, заодно мама Кати. Мы подошли к учительскому столу и начали слушать указания учительницы:

— Итак… - начала Лилия Павловна, оглядев нас обоих. - Антон, Екатерина, вам нужно будет пойти в кладовую, там лежит инвентарь для уборки: тряпки, веник, швабра, ведро и перчатки. Екатерина, проведи его до кладовой. Потом возвращайся и вымой парты.

— Будет сделано, Лилия Павловна, – ответила Катя, уже повернувшись к двери. – Пойдем, новенький.

И вот, я уже иду по коридору за Катей. В основном мы сохраняли тишину, будто некому из нас ничего не было сказать. В моей голове была куча мыслей, но в основном они были про Полину, которая звала меня наружу. Неужели, она решила погулять вместе? Было бы хорошо, на самом деле. Однако вскоре тишину, и заодно мои мысли, нарушила сама Катя:

— Ну что, новенький, расскажи-ка мне: как давно ты у нас в поселке?

— Уже две недели. Отец здесь работает, — ответил я сухо, не стремясь заводить разговор с Катей.

— А-а, понятно, - как-то размыто и по-актерски дружественно ответила Катя. – И кем он тут трудится? Наверное, вещества какие-то интересные продает? Сюда за хорошей работой люди не приезжают.

— «А ты чего забыла в этой глуши, раз тут нормальные люди не живут?» - чуть было не вырвалось у меня с языка в ответ на это утверждение. Но я еле сдержался. Какое вообще право она имеет говорить такое про моего отца?

— Инвентарь в конце коридора, да? – уточнил я у Смирновой, переведя разговор в нейтральное русло.

— А что, уже невтерпеж? – как бы уточняя, но подтверждая мои слова, ответила Катя. Потому, без лишних слов, я решил просто пойти дальше, вперед Кати. – Эй, я с кем говорю, Петров?

Дойдя до двери кладовой, я дернул за ручку. Дверь заскрипела, резанув по ушам, и передо мной открылась невеликая комната: вдоль одной стены — полки с моющими средствами, на полу — пару металлических ведерок, а у угла — покоилась деревянная швабра, вялой кистью опершаяся о плитку. Маленькая ванна стояла в центре, из стены над ней торчал простой, слегка поржавевший кран, а в самой ванне — ведро, полное теплой воды и тряпок. Из-под крышки ведра тянулся знакомый запах — смесь застоявшейся мыльной воды и мокрых тряпок. От этого «аромата» я невольно захлопал глазами от кашля.

Над полками, как будто специально разложенные для порядка, лежали резиновые перчатки — солнечно-желтые, словно выхваченные из детского рисунка. Я взял ближайшее пустое ведро и поставил под кран, чтобы наполнить водой. Руки сами потянулись к картонной коробке с перчатками, примостившаяся чуть выше— не слишком, но так, чтобы заставить потянуться. Когда пальцы нащупали коробку, что-то другое проскользнуло по ладони. Холодное, плоское и стеклянное.

Я аккуратно зацепил предмет за края и вытащил его — зеркало. Гладкое, в тонкой рамке, украшенное синими камнями. В самом зеркале я увидел себя: живой портрет в хрустальной оправе. Лицо мое не вызывало никакого удивления, но оно как будто более отчетливое, с мелкими штрихами света, которые перебегали по коже с паузами, словно кто-то рисовал меня кистью, делая остановки, обдумывая штрихи. Зеркало выглядело дорогим и необычным — слишком изящным, чтобы лежать среди тряпок и моющих средств.

На мгновение я заметил боковым зрением, как сапфиры в рамке зеркала вспыхнули багряными рубинами. И действительно: теперь хрустальное зеркальце было обрамлено в красные камни. Мне же это не показалось?.. Как они вообще смогли поменять свой цвет? Или это из-за плохого освещения кладовой мне так показалось? Из любопытства я начал всматриваться в самоцветы, дабы понять что вообще сейчас случилось

— Знаешь, Петров, как-то невежливо уходить когда с тобой говорят, - резко прервала меня язвительная речь Смирновой, которая все же дошла до меня. Не успел я посмотреть на Катю, как вдруг она выхватила зеркало у меня с рук и сама начала разглядывать его. – Еще и зеркало откуда-то достал, и… Ничего себе! Ты где такое зеркальце-то откопал, Петров?

— Да вот, на полке лежало. Полагаю, его уборщица какая-то забыла.

— Да чтоб у меня была такая же зарплата, как у уборщицы! – уже без какой-то особой агрессии отшутилась Смирнова, начав осматривать то ли зеркало, то ли на себя любимую. Впрочем, когда ее рука нежно коснулась щеки, стало ясно, что она любуется собой.

— Знаешь, я еще что хотел сказать… Ты мне вряд ли поверишь, но камни на этом зеркале, вот только что, были синими, не красными.

— Так, Петров, ты ведь не думаешь, что если ключами передо мной позвенишь, то можешь мне любой бред втирать? – резко спросила Катя, посмотрев на меня с некой насмешкой. Руками она тут же сжала зеркало, будто боялась, что я отберу его у нее.

— Да нет же, я серьезно говорю, – повторил я с повышенным тоном, протянув руку Кате вновь. – Верни зеркало, я покажу тебе.

— Ага, как же, ты его небось поцарапать умудришься, а то и вовсе – уронить! – продолжала гадюка, отворачиваясь от меня, будто пытаясь оттащить от меня зеркало. Пока она не видела меня – я назло подошел к ней сзади и начал пытаться вытащить зеркало из-под ее рук, но она начала дергаться, не ожидая, что я так поступлю. – Эй, смотри куда руки тянешь! – взвизгнула она, после чего подняла зеркало над головой.

Уже тут я смог увидеть, что камни из багряного цвета вновь сменили свой оттенок. Однако в этот раз они вспыхнули изумрудно-зеленым цветом.

— Катя, зеркало!

— Ты хоть понимаешь, что творишь?! Я все маме расскажу, и твои родители по струнке ходить будут, объясняя, почему их сын на девочек лезет. Или это ты у отца набрался? У которого работа в нашем поселке нашлась... Детей запирать в гараже, да?

Последние слова вызвали у меня ком в горле. Как она может говорить такое про моего отца?.. Ещё и с таким задором...

Кулаки сжались кувалдами, не разжать. Мне сейчас хотелось, чтобы Катю саму маньяк похитил.

— Еще и связался с компашкой Ромки Пятифана… Полагаю, вы таких «подвигов» наделаете... Гляди – одежда в раздевалках пропадать будет? Хотя, смотря, как ты на меня бросаться готов – ты можешь просто брать и там нападать на девочек. Ой как Полина удивитс-...

— МОЖЕТ, ТЫ ЗАТКНЕШЬСЯ?! – резко вырвалось из моих уст желчь, копившаяся с моего поступления в школу.

Смирнова вздрогнула от испуга, а ее тонкие пальцы тут же запутались как клубок нитей, неспособный ничего держать. Зеркало выскользнуло из рук и с оглушительным треском рухнуло на пол. Как и ожидалось, такое дорогое на вид зеркальце было невероятно хрупким. Осколки разлетелись во все стороны, некоторые закатились под полку.

В кладовой повисла гробовая тишина, будто нас обоих оглушил треск этого зеркала.

— Ну, молодец, Антон, – саркастично выпалила Смирнова, не берясь принимать свою вину. – Надо было пугать меня так? Убери осколки, я пока пойду, подмету кабинет.

После этого Катя, гордо задрав нос, схватила веник в углу и удалилась в коридоры. Моя прежняя злоба потихоньку утихла, ибо в кладовой я вновь был один. Взор снова остановился на зеркале, а точнее на том, что от него осталось. Камни из его рамки упали недалеко, а потому на корточках я по-быстрому собрал их вместе с неудачно попавшимися осколками зеркала и сложил в карман брюк. Уж очень было интересно что это за камни такие. Остальные осколки я торопливо собрал другим веником в совок.

На уборку кабинета литературы и русского языка ушло не много времени. Менее, чем за 10 минут, я выравнивал парты и поднимал стулья, после чего мыл полы шваброй. Как и ожидалось – от одноклассников на полу осталось много грязных луж растаявшего снега, особенно на местах, где сидели Ромка с Бяшей. Не то, чтобы я был дотошным чистюлей, но во время уборки невольно замечаешь такие мелочи и становишься эдаким судьей.

Катя же, на удивление, не стояла в стороне: она вытирала парты от пыли, катышков от ластиков и рисунков карандашом, а то и вовсе ручкой; вытерла доску и подмела полы веником перед моим походом шваброй по кабинету. Неожиданно. Но что-то мне подсказывало, что она делает это исключительно из-за мамы, которая после обеда проверит кабинет на чистоту. Так бы она и бровью не повела, так еще и начала бы усмешливо наблюдать за тем, как я один горбачусь за нас двоих.

Уборка кабинета была окончена. Мы с Катей оба ушли и молча пошли по коридору к лестнице. Правда, стоило нам отойти от кабинета достаточно далеко, как Катя вновь вернулась к своему состоянию гадюки, чью маску она, по всей видимости, снимала перед Лилией Павловной.

— Ты осколки ведь убрал в кладовой? – как ни в чем не бывало спросила Катя.

— Убрал-убрал.

— Молодец, Антоша, молодец. Будем надеяться, что у тебя проблем с этим не будет, верно? – уже более ехидно спросила она. – Последним дежурил как раз ты, зеркальце было в последний раз в кладовой...

На этот вопрос я решил тактически умолчать. Еще больше нервов сегодня убивать вообще не хочется, особенно о Смирнову. Ну разбито это зеркало, кому какое дело до этого? Вот что сейчас она пытается доказать?

Все, что держало меня от крика на Смирнову, так это скорая встреча с Полиной. Она намекнула, что хочет встретиться со мной после уроков на улице. По крайней мере – это я понял по ее жестам во время назначения дежурных. Потому стоило мне получить уличную одежду из раздевалки, как я тут же отошел от Смирновой на «безопасное» расстояние и поторопился уйти со школы, пока гадюка переодевалась. Я даже в глаза ей не посмотрел: просто выбежал из двери на улицу, начав взглядом бегать в поисках скрипачки.

Ноги на автомате перебрались по лестнице, а голова моталась по округе, пытаясь глазами поймать темноволосую девочку. В голову тут же пришло место, где мы с Полиной чаще всего и встречались: задний двор с висящим человечком на стене. Я тут же пошел туда, стараясь обходить лишнее внимание со стороны других учеников.

Вскоре я смог найти Полину: она стояла около пустой части стенки, будто стараясь не перекрывать собой "гениальные" рисунки и надписи. Она смотрела в одну точку, но в тоже время куда-то вдаль.

— Ты не замерзла, пока ждала меня? - решил я сразу уточнить.

Стоило Полине заметить меня, как она словно засияла:

— Да нет, я совсем недавно занятия по скрипке закончила. Замерзнуть не успела. А вы чего так долго? Катя гоняла?

— Да не то чтобы. Просто был с ней один... случай. Давай по пути расскажу?

Уже второй раз за день, избежав лишних взглядов Смирновой, мы пошли к воротам школы и вышли за их пределы. Декабрьская темень уже как четверть от дня сменилась на яркое, почти голубое небо, без снежинок, вальсом падавших с облаков. Наша обувь звучно хрустела снегом, не чувствуя ни льдинки под ногами – один лишь мягкий пушок. Дети резвились вдали, а проезжающий мимо трактор был единственным, что давило на уши.

— Ну что? Что было с Катей? - переспросила Полина у меня, поправив варежкой свою челку.

— Дело субъекта по имени Екатерина Смирнова пока находится в процессе, товарищ гражданин...

— И как успех этого дела? - решила она подыграть мне в моей "игре" в полицейского.

— Никак, честно говоря. Она... раздражает, скажу так, - чуть-ли не выругался я, пока пытался описать Катю.

— Ну, это уже как аксиома, знаешь, - отшутилась Полина.

— Что такое аксиома?..

— Это значит, что это уже все знают. Но у тебя будто что-то серьезное случилось. Расскажешь?

За время прогулки я успел поведать Полине все события в кладовой: о зеркале, о его камнях, о самой Кате и о том, что оно было разбито. Дабы Полина наверняка мне поверила - я достал из кармана своих брюк камни из зеркала. Но теперь они и вовсе стали ядовито-желтыми, как перчатки из кладовой.

— Они были в этом зеркале? - уточнила Полина, вглядевшись в них.

— Да. И что самое странное - они по какой-то причине меняли свой цвет. Сначала был синий, потом красный... А когда Катя взглянула на зеркало - они и вовсе зелеными стали. Знаю, это звучит очень странно, но...

— Я тебе верю, Антон, - сразу отрезала Полина, чему я очень удивился. - Мне о чем-то подобном дедушка рассказывал. Там тоже зеркало было, и оно... Прости, сама уже не помню что в этой истории было. Надо будет расспросить его. Не против пойти ко мне домой на выходных? Заодно сам ему все расскажешь, может, он поймет более точно.

Этому предложению я удивился ничуть не меньше. Я ведь никогда и не был у нее дома, потому зайти к ней в гости и вдобавок узнать, что же за тайна такая с этим зеркалом, еще больше зажигало во мне искру любопытства и интереса. Потому я сразу дал свое согласие.

— Катя же... - продолжала Полина, - Ну... Скажем так – она своеобразная. Но знаешь, скажу тебе по секрету: Катя никогда не уделяла такого особого внимания другим, чем тебе.

— Серьезно? Да ну, - переспросил я у скрипки с удивлением.

— Обычно, она одного человека тормошит лишь неделю, а то и две... Это и то, если он никак не реагирует на нее. Тут же Катя как-то... заострила свое внимание. Не говорю, что у нее и других ребят на мушке нет, но именно на тебе она остановилась куда дольше.

Я до этого не задумывался об этом, однако после слов Полины о Кате я тут же впал в замешательство: неужели, я сделал Кате что-то настолько плохое, что теперь все свои "сплетнические силы" направляет на меня? Или же я просто такая интересная для неё игрушка?

— Может, я ей не угадил чем-то? Если все это из-за того, что я упал на нее случайно, то это будто совсем несерьезно...

— Я не думаю, что она бесится именно из-за этого, - Брови Полины несколько сморщились в отвращении. - Уверена - она с Семеном договорилась чтобы он толкнул тебя к ней.

— У них такой тандем был, получается?

— Что-то вроде того, - уже более спокойно ответила скрипачка. - Но я бы назвала это скорее симбиозом между бандой Пятифанова и Катей, ибо эта троица была уж очень сильно связана с ней. Когда Бабурин пропал - Рома с Бяшей пока вообще с Катей не связывались. Вот тут я не совсем понимаю почему.

— Понятно... - ответил я Полине, в глубине души понимая, что с Катей, скорее всего, Ромка с Бяшей не связываются из-за меня.

Хоть и не полностью, но в какой-то степени я повлиял на нарушение "договора" с Катей. Она на мне одном лишь остановилась из-за того, что я новенький, так еще и эти двоя угомонились в своих "авантюрах". Но я предпочел не говорить эти мысли вслух. Не говорить же мне Полине, мол, какой я молодец, с Ромой и Бяшей подружился, вот они и успокоились немного. А случилось это потому, что, так уж удобно вышло, Семена похитили. Да я же ей в глаза взглянуть не смогу!

— Ну, мне в другую сторону идти. - внезапно отрезала мои мысли Полина, рукой махнув в сторону одинокого одноэтажного домика. - До завтра, Антон!

На прощание я махнул ей рукой. Сам же я пошел в другую сторону, к себе домой.

Путь до туда был не долгим: абсолютно таким же, каким был и до этого. Но в этот раз я не торопился ни в какую школу, а лишь ходил в размышлениях, смотря по сторонам. На этот раз мои мысли были наполнены предстоящей контрольной, а из них все перетекло в мысли о новом годе. В раннем детстве я этот праздник просто обожал, да и чего греха таить: даже сейчас - когда я учусь в шестом классе - меня берет чувство восторга и радости в груди! Правда, сейчас оно больше смешано с чувствами тоски и печали. Мама с папой похолодели друг к другу, и, думаю, им будет совсем не до праздников. Особенно в поселке, который зима будто и не украшала, а лишь завела в пучины безнадежности и страха. Неудивительно, что в такую пору маньяк завелся... Но, думаю, тут я себя уж слишком накручиваю.

На том же автомате я дошел до своего дома, не заметив течения времени. Двухэтажная, темная изба возвышалась на пустой поляне, окруженная лесом. Пересек забор, дошел до входной двери и, сняв у нее перчатки, сунул их в карманы. Левая рука же вытащила ключ коим я открыл дверь.

Звуки ветра затихли стоило мне попасть в дом. Нависла тишина домашнего уюта, моментами прерываемый звуками из кухни и второго этажа.

— Я дома!

— Смотрите на него, без перчаток пришел! - тут же заметила мама в фартуке, выглянув из кухни на меня. - И где ты так долго был? Уроки как час назад закончились.

— Я их у дома снял, - отметил я, несколько испугавшись замечания от мамы. - Всю дорогу в них шел... А сегодня позже вернулся, потому что дежурил.

Она напоследок грозно замерила меня, после чего обратно ушла на кухню.

Пока я снимал обувь - я заметил папу, который подходил к телефону у стены. "Привет, Антон." - кратко произнес он, после чего быстро набрал номер, не дав мне даже вопроса задать. Для меня это уже стало привычным, однако все равно было несколько неприятно, что я не мог поделиться с ними о своих впечатлениях за сегодняшний день. Можно Оле все рассказать, однако не хочется грузить ее такими вещами. Да и тем более, я наверняка себя просто накручиваю, и день не был каким-то сверхинтересным.

В своей комнате я сразу же кинул рюкзак рядом со столом, сев за него без смены школьной формы. На весь оставшийся вечер я учился и делал домашнее задание, но на другую его часть я решил посмотреть на камни из зеркала. Я засунул руку в карман брюк и вывалил камни на бумагу, осветив их лампой. Под светом они никак не меняли своего цвета, по крайней мере - уже как минуту. Лампа была выключена: все равно никакого эффекта. Они по-прежнему оставались желтыми. Скорее всего, их смена цвета не зависела от освещения. Тогда я ничего не понимаю...

По ощущениям сейчас уже 9 вечера. Пожалуй, я мало чего сделаю с этими камнями, по крайней мере - не сейчас. Я сложил все необходимые на завтра тетради с учебниками в рюкзак вместе с пеналом и лег в кровать, отложив очки на тумбу. Слепые на плюс глаза в момент сомкнулись, и мое сознание ушло в сон.

***

Я еле проснулся. В глаза начали биться лучи света, рвущиеся из окна к моей кровати. Веки начали постепенно размыкаться, а руками я начал массировать их. Невольно, руки коснулись волос, и я заметил, что они стали... длиннее? Глаза от удивления раскрылись, и я начал тщательнее трогать свои волосы. Правда, от волос пришлось отвлечься: стоило мне узреть дом - я смог полноценно увидеть свои руки и свою комнату... Вернее, я так изначально думал. Я находился в небольшой комнатушке в розоватых обоях. И, хоть и не сразу, меня удивила не совершенно другая по интерьеру комната: я удивился тому, что я смог увидеть ее четко. Вся моя близорукость исчезла, и в какой-то момент я подумал, что забыл снять очки. А руки... Почему они такие тонкие? Не скажу, что я какой-то атлет, но я ведь не мог за ночь еще больше схуднуть!

Мне на глаза сразу же попалось зеркало. Ноги тотчас понесли к нему, и передо мной предстало совершенно не мое отражение. Худая девочка в ночной блузке со светло-русыми волосами и зелеными глазами.

— Катя?.. - в непонятках спросил я, неожиданно услышав от себя совсем не мой голос. От испуга я сразу прикрыл свой рот руками, отскочив от зеркала.